Лестница Шильда
Шрифт:
Она возникла перед ним, точно переменчивое отражение в неспокойной воде. Мгновение турбулентности, и образ успокоился.
– Как ты сюда попала? — требовательно спросил он.
Она ткнула пальцем в окно.
– Тем же путем, каким уходила.
– Ты надела мою одежду!
Усмешка.
– Она мне впору. И я научила ее новым трюкам.
Она провела ладонью по рукаву и стерла старую личину, заменив ее золотыми солнечными вспышками на черном фоне.
Чикайя понимал, что она его провоцирует. Она дала ему ключ от всех дверей, он ни в чем больше не нуждался, чтобы пуститься за ней в погоню. Если он не выдержит
– Две недели, — попросил он, понадеявшись, что это прозвучит убедительно. Риск, что родители заметят его отсутствие, ничтожен.
– Посмотрим, посмотрим.
Чикайя покачал головой.
– Я требую твоего согласия. Две недели, и мы оба возвратимся сюда.
Мариама прикусила нижнюю губку.
– Я не собираюсь давать тебе обещаний, которые могу не выполнить.
Она что-то прочла в его лице, потому что тон ее внезапно смягчился:
– Ну ладно. Учитывая особые обстоятельства , мы вернемся через две недели.
Чикайя колебался. Он знал, впрочем, что это наилучшее приближение к гарантиям, какое она вообще способна дать.
Она протянула ему руку и улыбнулась.
Потом с губ ее слетело тихое слово.
Сейчас.
Посредники обладали достаточно высоким интеллектом, чтобы синхронизировать процесс без дополнительных напоминаний. Чикайя отослал код своей экзоличности, и они оба вышли из Замедления. Переключение метаболических режимов клеток по всему телу, реконфигурирование всех высокоуровневых систем, отвечавших за позу, жесты, дыхание, циркуляцию ликворов и пищеварение. На это ушло почти пятнадцать минут. Время пролетело незаметно: квасп вернет его тело в нормальный режим, только когда все приготовления окончатся.
Его комнату озарял вечный послеполуденный свет поздней зимы, но, прислушавшись, он мог уловить шум ветра в ветвях деревьев снаружи, звук, чуждый привычному с детства диапазону перемен атмосферного давления. В Замедлении всего шесть гражданских суток. Новые ритмы уже успели прорасти в его мозгу, быстрей, чем это было бы им дозволено, словно их направлял некий процесс, которому бессильна оказалась противостоять экзоличность.
Мариама постучала его по руке, подтолкнула к двери.
– Идем!
Это могло показаться шуткой, однако она не сумела заглушить нотку подлинной растерянности. Они уже стремительнее молний. Даже вялые и бездумные движения их со стороны стали неразличимо быстры. Но этого все еще было недостаточно.
– Не туда.
Он указал в окно.
Мариама обвиняющим гоном заметила:
– Ты просто трусишь пройти мимо них.
– Да, конечно, — Чикайя встретил ее взгляд и выдержал его. Как ни крути, разумней оставаться незамеченными. Как бы искусно она им ни манипулировала, рисковать опозориться он не мог; все его инстинкты восставали против этого. — Безопаснее выйти через окно. Поэтому мы так и сделаем.
Мариама постаралась придать себе одновременно насмешливый и мученический вид, но спорить не стала. Чикайя вылез наружу. Она последовала за ним, тщательно придерживая откидную раму. На миг это его озадачило. Никто не заметит открытого окна за такой короткий срок. Но… за две недели ночные заморозки могут погубить кое-что уязвимое из принадлежавшего ему лично.
В саду он спросил:
–
– Нет. Я раскинула временный лагерь на энергостанции. Все мои припасы там.
Она повернулась посмотреть ему в лицо. Чикайя был уверен, что она обдумывает, как бы деликатнее отослать его назад в дом стянуть кое-что из еды.
– Там всего достаточно, — сказала она наконец, — я с тобой поделюсь.
День был светел и устрашающе тих, но Чикайю вряд ли рас строился бы, не расколи эту тишину ни один звук ни в ближайшую минуту, ни в час, ни, наконец, в стандартный день. Когда они выбрались на трассу, он заметил вдалеке двух других пешеходов. В состоянии Замедления его экзоличность не просто меняла его собственную походку, она предугадывала, как, в согласии с его ожиданиями, должны двигаться и вести себя окружающие: заставляла их постоянно переступать ногами по земле, взмахивать руками на ходу для вящей устойчивости, одним словом, подстраивала под то, что ей было велено считать нормой. Теперь же, когда он вернулся к старому восприятию телодвижений, пешеходы показались ему не просто застывшими, но неожиданно испуганными и оробевшими, точно их в любой момент могло настичь землетрясение.
Он оглянулся на собственный дом, окинув взглядом окна и сад. Ветер и дождь за десятилетия подчас смещали почву и гальку в нежелательные места, но растения были обучены корректировать эти неточности. Он сам видел, как это делается. Там, в полях, сельскохозяйственные культуры ухаживают за собой сами, слаженно организуя орошение и влагоотвод, сверкая и красуясь в странные времена несвоевременной роскоши несобранного урожая.
Чикайя спросил:
– Как ты узнала код?
Для них обоих это было первое Замедление, и она не могла прознать о коде раньше, сохранить эту информацию на всякий случай.
Мариама небрежно ответила:
– Невеликий это секрет. Он не запрятан особенно глубоко, не укрыт дополнительным слоем шифрования. Ты вообще когда-нибудь ковырялся в своей экзоличности, в ее программах?
Чикайя передернул плечами. Он даже и не думал возиться на уровне экзоличности и Посредника. Следующей целью таких экспериментов неизбежно становятся собственные квасп и разум.
– Я разбираю вещи на составляющие, только если уверен, что останусь жив, не собрав их потом в нужном порядке.
– Я же не дура. Я копировалась.
Они достигли парка. Четверка огромных шестиногих существ застыла в уголке. Декоративные роботы состояли из шести спирально закрученных ног, сгруппированных тремя парами и соединявшихся в центре. Присутствуй у них даже примитивное самосознание, они бы свихнулись от сенсорной недостимуляции. Но на самом деле это были просто модули распознавания образов на пружинных механизмах.
Мариама подбежала к ним и хлопнула в ладоши. Ближайший робот медленно переменил позу, сместил центр тяжести и закачался на своем треножнике, поочередно касаясь ногами земли. Она пустилась в пляс. Робота это вконец дезориентировало, и машина опасно накренилась. Чикайя смотрел и посмеивался, но вдруг до него дошло, что кто-нибудь может заметить эти движения и понять, что Замедление нарушено. Он сомневался, что шестиногие оборудованы камерами, но машины были тут везде; следили за чистотой, патрулировали улицы, охраняли город от маловероятных опасностей. Да, никто не заметил, как они проснулись, но разве такая же удача обязана сопутствовать им до самого конца?