Лестница в небо
Шрифт:
– Хм… Наслышан… Бегать ты наловчился… – Тихон Сергеевич наконец оторвался от занимательного вида за окном и вернулся за стол.
– В школу, как я понял, ты идти доучиваться не собираешься. Аттестат получил, даже неплохой, судя по оценкам. Источник восстановил или восстанавливаешь. Какие теперь планы?
– Жить. Учиться дальше. С Митькой и матерью хоть нормально пообщаюсь в кои-то веки, соскучился.
– Хорошо. Сейчас Роман Захарович тебя по училищу опросит – расскажешь все, как было. Жить пока здесь будешь. Не переживай, в камеру больше не посадят – в спецгостинице несколько дней проведешь. – Тихон Сергеевич устало трет переносицу и продолжает выдавать указания: – Про архив никому ни слова. По нему отдельно с тобой говорить буду.
Киваю; так и знал, что все из-за этой информации.
– Если что натворил в бегах, говори сейчас, я подумаю, чем помочь тебе.
Ага, вот прям сейчас исповедоваться начну… все преступления свои вспомню и выложу…
– Да ничего такого. Скрывался, источник восстанавливал.
– Как знаешь. Жил где?
– В Москве в основном. Город большой, затеряться несложно.
– А на что?
– Подрабатывал. То здесь, то там…
– Н-да… Что ж, как знаешь, – повторился Милославский, – бежать отсюда не вздумай только, это тебе не училище ваше, шутить никто не будет. Понятно?
– Бегать не буду – набегался, за это можете не волноваться.
– Ну-ну, иди. Охрана проводит, – и вызвал через секретаря очередных конвоиров.
Уже на пороге, в спину доносится:
– Егор… Спасибо.
Что ж, первый раунд, будем считать, за мной. Обвинений никаких не предъявляют, что уже хорошо, с этих станется! Угроз тоже нет. Спасибо вон даже сказали. Только это ничего не значит. Основной бой еще впереди.
Два дня отчитывался по училищу. Чувствовалось, что эта тема уже в прошлом, так как опрашивали только для галочки. Разве что на тренировках с Андреасом внимание заострили (все про его приемы расспрашивали) да на том, как ушел из лазарета: кто помог и т. д. Мстительно сдал Гришку. А что? Не соврал же ни разу. Пусть этот кадр пэгэбэшникам расскажет, с какими такими целями мальчишку похищал.
Еще семь дней по приказу Тихона Сергеевича добросовестно описываю дедовы истории. К концу каждого дня пальцы болят от ручки, но компьютерам в этой конторе не доверяют. Подозреваю, что помимо самих данных Милославский проверяет еще и Митьку: все ли тот выложил; но глупо считать нашего деда недальновидным. Все, что можно слить, он обозначил, уж не знаю как. В мозгах словно лампочка загорается напротив каждого случая: красная – оставить в семье, зеленая – сдать государству. К примеру, все тайные счета обозначены красным, что в какой-то степени верно – деньги это были лично Елизара Андреевича, а значит, являются Митькиным наследством. А вот агентов сдаю почти всех, кроме тех нескольких, что уже будут братовыми. И так во всем. Интересно, как можно было добиться такого эффекта? Явно маменькина работа, старик жизнью не владел; надо будет потом уточнить у родительницы. Полезный навык.
И считаю, считаю дни. Вся эта тягомотина, раз не удалось по-хорошему, мне сейчас на руку. Будущих дворян, конечно, проверяют, но есть крохотный такой нюансик – проверкой занимается ЕИВ СБ с заклятым товарищем-конкурентом Милославского – Лопухиным-Задунайским во главе. Это, кстати, то ли шурин, то ли зять знакомого мне князя: не совсем разобрался в степени родства. А учитывая, что искал меня Тихон Сергеевич исключительно ради архива – вряд ли он поделился с ними информацией. Так что есть огромная вероятность, что прошение идет своим чередом по инстанциям, а это занимает в среднем две недели. Если Орбитин не соврал и выполнил свою часть сделки, то примерно к 10 июля указ должен быть подписан. Но хотя бы пару дней лучше выдержать.
Новый разговор с главой ПГБ состоялся уже у него в особняке. По случаю окончания писанины меня выпустили из опостылевшей гостиницы, но не на волю, как мне хотелось бы, а вежливо, но твердо сопроводили в личное жилище императорского советника. Там наконец встретился и с Митькой, гостившим у Милославского, и с матерью. Ох и наговорились же!
У Митьки восторг от всего. Как бы мать о нас ни заботилась, но устроить в Царскосельский лицей было не в ее силах. А тут тебе все известные фамилии, еще и Морозовы осторожно им интересоваться начали. Конечно, не все так гладко у него, как он рассказывает – есть свои проблемы, но в целом он доволен поворотом судьбы и перемен не ищет.
Дождавшись, когда мать уедет на дежурство, братишка вытащил меня в сад, где долго собирался с духом, прежде чем перейти к серьезному разговору.
– Короче, Горыныч, тут такая тема… Даже и не знаю, как сказать…
Кажется, я догадываюсь, что за новость у него.
– Скажи как есть.
– Как есть?.. Хорошо… Мы не родные братья… – набрался наконец он храбрости.
– Знаю.
– Откуда? Мать рассказала?!
– Нет, не она. Сам докопался, случайно, правда. Ну а потом уже, конечно, к матери разбираться пошел. Вот тогда она и подтвердила. Глупо отпираться было, когда у меня фотографии на руках.
– Что за фотографии?
– Свадебные, твоих родителей. В архиве к брачному договору приложены были.
– Жаль, не знал. Дед говорил, ни одного изображения не осталось, – Митька тяжело вздыхает, – да и отцовских-то раз-два и обчелся.
– Я откопировал. Приеду в Москву – вышлю.
– Вот об этом-то я и хочу с тобой поговорить. Милославский тебя не отпустит.
– Догадываюсь. А ты?
– А вот тут, Горыныч, собака и зарыта. Я сейчас – несовершеннолетний и под опекой Тихона Сергеевича. Матери опеку он возвращать не спешит. Ты не думай, меня тут все устраивает – я для себя выбрал. Милославский не вечен, лет через пятнадцать – двадцать на покой уйдет. Пока он мне покровительствует – успею вес набрать. Плюс Морозовы хотят меня в клан вернуть, хотя бы через женитьбу, так что с их стороны тоже протекция ожидается. До главы приказа, может, и не дорасту, а вот до его заместителя – запросто.
– Но?.. – Неспроста же брат этот разговор затеял.
– Стану я Морозовым или нет – это вопрос отдаленного будущего, а Милославский есть здесь и сейчас. И если ты останешься, Тихон Сергеевич тебя вперед двигать будет. А мне, как понимаешь, это невыгодно. Ни сейчас, ни потом, – честно, как на духу, признается Митька.
– С чего ты взял, что так будет? Мне он ничего такого не говорил… – удивляюсь выводам брата – вряд ли Милославский с ним эти перспективы рассматривал.
– Подслушал. Он с помощником обсуждал планы на тебя. Все восхищался, как ты в училище заговор заподозрил на одних косвенных. Все ведь видели, что там творилось, но никто таких выводов не сделал. Даже я. – Митяй остановился под яблоней и стал нервно обдирать с нее листочки. – И скрывался ты потом сам долго, если б тебя девка твоя не сдала – мог бы и дальше жить как жил.
– Да не особо сладко мне жилось – расскажу потом как-нибудь… но я тебя понял. И за честность спасибо, я это оценил. – Пришел мой черед задуматься.
Вот уж не ожидал, что Митьке мой уход на руку окажется, но его резоны мне ясны. Не будет меня – его карьера может лучше сложиться, если он правильно понял своего патрона. А учитывая, что я как раз не горю желанием служить в этой структуре, никакого отторжения позиция брата у меня не вызвала. Наоборот: по-моему, было бы гораздо хуже, если б он злобу втихаря затаил да подставил потом как-нибудь.