Лестница в небо
Шрифт:
Поэтому, когда капитан, выводя меня на свет божий, вдруг упал и забился в судорогах, пуская пену изо рта, шокированы были все, кроме меня. Круциатос – это больно, черт возьми! Крыски, ваша смерть не была напрасной – техника нашла своего героя! Хорошо быть начитанным!
К слову, на меня никто и не подумал. Каких только версий не услышал – и эпилепсия, и сердечный приступ, и отравление. Ничего общего с действительностью.
А вот нечего было хлопать своей немытой лапой мне по шее – здоровее был
Поднявшаяся суета вокруг Рогова дала мне возможность оценить новое место пребывания. Если не ошибаюсь – все-таки Петербург, но здание мне незнакомо. Что ж, здравствуй, столица!
Одиночка в Питере ничем не отличалась от одиночки в Москве. Что поделать – типовой проект. Всю ночь пытался настроиться на предстоящую встречу, но выходило плохо. Лишь под утро забылся тревожным сном с единственной здравой мыслью: «Будь что будет!»
А вот Милославский не зря считается хитромудрым. Все мои заготовки на разговор он поломал с ходу – на следующий день первым в камеру просочился Митька.
– Горыныч! Живой! Змеюка подколодная, как же я за тебя переживал!
– Митяй! Вымахал, отъелся! Да как тебя земля, такого медведя, носит? – С трудом выбираюсь из крепких объятий и оглядываю сильно выросшего брата.
– Навел ты шороху! Все училище месяц трясли! Как ты?
– Как видишь – лучшие апартаменты выделили! – рукой обвожу окружающую обстановку.
– Это временно, разберутся. Горка! Как же я рад, что тебя наконец нашли! – И снова бросается обниматься.
А уж как я-то рад, не передать…
– Слушай, ты ж худой такой, седой! Тяжко пришлось?
– Где седой?
Как «седой»? Откуда?
– Вот здесь. – Брат проводит по едва залеченному месту удара берцем.
– А, здесь… Это меня нашли так. Хорошо искали.
– Тихон Сергеевич! – В камере появилось новое действующее лицо. – За что его так? Почему он вообще в камере? Он что, натворил что-то?
– Разберемся, Дима! – И уже в сторону охраны: – Я его забираю!
Ну вот, пошла игра. Ставка – свобода.
В кабинете Милославского Митька опять бросился тормошить и расспрашивать меня, но Тихон Сергеевич вскоре пресек разговор:
– Убедился, что брат живой?
– Да.
– Тогда езжай домой. А мы тут будем утрясать формальности. Потом наговоритесь.
– Хорошо. Спасибо, Тихон Сергеевич! А маме можно сказать?
– Скажи, только пусть она пока дома сидит, ее сюда не пустят. Разберемся во всем – сам сообщу.
– Егор, как же я рад! Ты не представляешь, как я рад! – Напоследок Митька еще раз стискивает меня. – Разбирайся скорее, я соскучился!
Хлопок двери оставляет меня наедине с Милославским.
– Ну что, набегался? – Несмотря на утро, Тихон Сергеевич выглядит усталым. Он вообще сильно отличается от сложившегося у меня образа: и ростом
– Чего бежал-то?
Пожимаю плечами:
– А я откуда знать мог, что это ваши люди?
– Ой, малец, не юли. Знал ты все… – Жду, что мужчина продолжит мысль, но тот испытывающе смотрит на меня в ожидании ответа.
– Испугался. Пуганый я.
– Н-да… А я ведь спасибо тебе сказать хотел…
– Оу! Боюсь даже представить, как бы вы порицание выразили… Котлет наделали бы?
– Н-да… Прости. Хреново все вышло… – Спустя долгую паузу Милославский продолжает: – Как ты Залесского заподозрил?
– Заподозрил?! Да на него транспарант можно было вешать: «Виновен!» С учеником ЧП, три дня в лазарете со срывом источника валяется, а виновник в соседней палате лечится! И никто ни сном ни духом! Потом еще в кабинете у него поковырялся. Вы ж знаете!
– Я-то знаю. Мне ход твоих мыслей интересен. Потешь старика.
– Ход мыслей… – После насыщенных двух лет уже трудно вспомнить, что я там накручивал, лежа в лазарете. – Ход мыслей… Я Андреаса давно подозревал, странные это тренировки были. И брату говорил, и доктору, и учителям. Только мне не верил никто. Раскачка источника – дело травмоопасное, не один я после занятий отлеживался у Михаила Игнатьевича. А когда очнулся – сообразил наконец, что без отмашки Залесского Скинкис вряд ли что-то самостоятельно предпринимал бы. Их отношения видеть надо было – Андреас на завуча, как собака на хозяина, смотрел, хвоста только, чтоб вилять, не было. А там оно само как-то сложилось…
– Само сложилось… Это хорошо, что сложилось. Судьба вам там незавидная уготована была. – Милославский тяжело поднялся из кресла и встал у окна, задумчиво глядя на городской пейзаж.
– Уж догадался. Потому и тревогу поднял.
– А почему не остался? Мои люди уже спустя полчаса здание оцепили. – Ни на секунду не обманываюсь ленивым усталым тоном – не тот он человек.
– Боялся, что убьют, – просто отвечаю я, – особенно когда архив его мельком просмотрел. Где гарантия, что вы ночному звонку поверите? Да я сам до последнего не знал, что номер правильно набираю.
– Ну ладно, здесь я тебе верю. Испугался, метнулся, как заяц, прочь. Потом-то чего не вернулся?
Почему-почему!.. Потому что не был уже мальчиком Егором! Только знать это кому-то необязательно.
– Сначала слишком далеко убежал. А потом вернулся: мать по-прежнему в коме, Митьки нет, возвращаться в училище бессмысленно – источник перегорел. Денег тоже нет. Попробовал к Шаврину обратиться – тот сначала вроде нормально себя повел, а потом схватить попытался. На нем же не написано, по чьему приказу это делает! В общем, как вернулся, так и повернулся.