Летаргия 2. Уснувший мир
Шрифт:
– Пора, – он хлопнул в ладоши и услышал, как хлопок многократно вернулся эхом.
Кира подняла на него сонные глаза, завернулась в плед, такой же рыжий, как и её волосы, и подобрала ноги на сиденье. Тымнэвакат, пытавшийся достать орешки из автомата, стукнул по панели кулаком. Монах вообще никак не отреагировал, так и остался стоять у ларька с прессой. Перед ним на круглом столике были разложены стопками последние выпуски газет и журналов. Он аккуратно подчёркивал маркером отрывки, в которых упоминалось о сонной болезни и событиях последних
Учёный-эколог прочистил горло.
– Не люблю повторять… – начал он.
– Мы никуда не поедем, пока не дождёмся остальных, – в десятый раз повторила Кира.
– Мы ждали достаточно. Предлагаю не терять времени и садиться на борт.
– Не может быть, чтобы в городе, кроме нас, не осталось никого, кто не спит.
– Может. Кто-то вроде старика с собакой.
– И всё-таки мы подождём, – мягко сказал монах, продолжая искать что-то в тексте.
– Я думал, к моему мнению здесь прислушиваются. Разве не вы сами сказали, что я должен вас вести?
– Как только вы будете знать, куда вести, – потёрла лицо Кира.
– Разве отправиться на курорт, когда всех сморило от усталости плохая идея?
Монах отложил в сторону «Ведомости», взял «Аргументы и факты» и сказал:
– Самолёты не летают в обе стороны. Кажется, на последнем прилетели мы с Тымом. Значит, на юге произошло то же, что и на севере.
– Что ты ищешь в этих газетках? – спросил Логарифм, подходя к автомату и наклоняя его, чтобы с полки упали орешки. Тым, по локоть засунувший руку в приёмник, облизнулся и выудил пакетик со снеками.
– Правду.
– Правду? Никогда не думал, что её можно найти в прессе.
– Я пытаюсь увидеть общую картину. Почему люди вовремя не заметили трагедии? Почему не смогли её предотвратить?
– Странный вопрос для священника. На всё воля Божья.
– И всё-таки. Как я и думал, катастрофу не заметили, потому что она растянулась во времени, а не произошла в один миг. Взять те же самолёты. Если бы все пилоты уснули разом, часть самолётов тут же разбилась бы. Другие летели бы на автопилоте до тех пор, пока не выработали бы всё топливо. Скоро и они упали бы на землю, и мы бы увидели весьма необычный дождь из падающих самолётов. Но население Земли не отключилось единовременно, пока одни пилоты чувствовали себя разбитыми, другие всё ещё работали в полную силу, а третьи позёвывали в кулак. Самолёты падали и в последнее время всё чаще, пока работоспособных пилотов не осталось вовсе и рейсы не отменили.
– Вам знать лучше, отец Ануфрий, вы ведь бывший пилот.
– Потому-то меня и удивляет, что диспетчеры не начали бить тревогу.
Логарифм пожал плечами, отсыпал орешков, закинул в рот. Тым грустно поболтал опустевшим пакетиком.
– Возможно, диспетчеры тоже были не в форме, – заметил учёный.
– Когда человеки устают, они становятся такие неуклюжие, такие глупые! – нахмурил брови Тымнэвакат. – Усталые человеки падают, бьются головой, пропускают всё мимо глаз и ух.
– Ушей! – Кира поднялась, поправила зелёную шерстяную юбку, которую только сегодня утром облюбовала в местном бутике и взяла, конечно, ни копейки не заплатив.
Встав в полный рост, она оказалась выше окружавших её мужчин – даже Ануфрия, который без труда дотягивался до грузовой полки в поезде. Она по привычке втянула голову в плечи и сказала, насупившись:
– Я не устаю. То есть со мной ничего подобного не случилось. Я чувствую себя так же, как чувствовала раньше. Вполне сносно, – добавила она. – И всё-таки я не понимаю, что произошло. Где же тот фактор, о котором вы столько твердили? Из-за чего мир уснул?
Логарифм сжал губы, разгладил загнутые усы, засопел.
– Именно поэтому мы и ждём других людей, – вздохнула Кира. – Возможно, кто-то знает ответ.
– Ну хорошо…
Усач взял из выключенного холодильника бутылку минералки.
– Сыграем?
Он бросил бутылку монаху. Тот в последнюю секунду поднял глаза и даже не попробовал увернуться. Бутылка отскочила от его тощей груди, шмякнулась об стол и упала на пол.
– Это шутка такая? – поморщился отец Ануфрий и потёр ушиб.
– Теперь Тым, – рявкнул Логарифм и резко бросил следующую бутылку.
Реакция у Тымнэваката была получше, но и он не поймал «кеглю». Смешно замахал руками, будто учился жонглировать, уронил минералку себе на ногу, поморщился.
– Вы с ума сошли? – Кира выпучила глаза.
Учёный не ответил, хитрым броском из-за спины бросил бутылку с лимонадом и ей.
Кира просто отошла в сторону.
В эту секунду в зал вошёл Роман Вешников, держа чашечку дымящегося кофе одной рукой и блюдечко другой.
– Ещё один игрок! – воскликнул Логарифм и швырнул в него банкой с холодным чаем – последним, что оставалось в выключенном холодильнике.
Жестянка описала дугу, врезалась в круглый животик сомнолога, отпружинила и закатилась под сиденье. Ни капли кофе из чашки в его руках не пролилось.
– Развлекаетесь? – отозвался он, равнодушно глядя вслед исчезнувшей банке и делая глоток кофе.
– Проводим эксперимент, – ответил Ибрагим Беркутов. – Никто из вас четверых не поймал летящий предмет. Трое даже не попытались этого сделать. Ухудшение реакции – первый признак утомления. Это значит, чудодейственный фактор икс действует и на нас, одиночек, которые ещё бодрствуют.
– Я ничего такого не заметила, – проворчала Кира. – Когда в тебя швыряются бутылками, кто угодно опешит.
– Ты не в счёт, – подмигнул Логарифм. – Твой дар и есть – не уставать.
– Говорю же, – нахмурилась бывшая студентка. – Как себя раньше чувствовала, так и сейчас.
– Охотно верю, – кивнул Логарифм, – но «сейчас» стало другим. Оно не такое, как «раньше». И на фоне вымотанного человечества ты выглядишь как единственная цветная фотография среди чёрно-белых.
– Ибрагим Петрович, неужели я слышу комплимент?