Летчики
Шрифт:
— Что вы? У меня шуба теплая. Это вы, наверное, намерзлись за день на аэродроме.
— Нам положено. На старте действительно пробирает. Не так мороз, как ветер. Но знаете что? Холодно, пока вылета ждешь, а слетаешь, сразу на весь день разогреешься.
В этот вечер Спицын ушел из библиотеки с каким-то смешанным ощущением радости и недоумения. Час спустя в своей небольшой холостяцкой комнате он раскрыл одну из принесенных книг. От переплета исходил едва уловимый запах Наташиных духов. Отошли в сторону думы о завтрашнем летном дне. Спицын взял со стола небольшое зеркальце, разглядел в нем свое лицо и недовольно подумал: «А
— Эх, ты!.. Это же не на построение…
Под вечер старшего техника Скоробогатова вызвали в кабинет командира полка. Земцов в летной кожаной курточке, с поднятой до самого подбородка застежкой и в нахлобученной на лоб теплой шапке расхаживал вдоль стены. На диване сидели командиры эскадрилий капитан Андронников и майор Арамашвили. Скоробогатову сразу бросилось в глаза, что лица у них смущенные. Плотный коренастый Андронников натянуто улыбался, а стройный, как джигит, Арамашвили нервно комкал пальцами давно погасшую папиросу. Только что закончился горячий разговор. Земцов энергично чертил перед собой ладонью короткую прямую и говорил:
— Убеждать меня не рекомендую, товарищи офицеры, берегите время! Как сказал, так и будет, и никаких гвоздей. Эскадрилья Мочалова первая, первой она и новую технику начнет осваивать. А вам расстраиваться нечего, через две недели и вы начнете сложную подготовку. На этом аудиенция закончена.
Командиры эскадрилий встали с дивана.
— Хорошо, товарищ подполковник, — мрачно произнес Арамашвили, — пускай Мочалов получает новую технику первым, а кто кого в сложной подготовке обгонит, так это бабушка еще надвое сказала.
— Ладно, ладно, — проворчал им вдогонку Земцов, — рекомендую и другую пословицу не забывать: «Цыплят по осени считают».
Он остановился и выслушал рапорт вошедшего Скоробогатова.
Когда командир полка бывал в хорошем настроении, он называл своих подчиненных только по имени и отчеству.
— Аркадий Петрович, — обратился он к старшему технику, — вы уже слышали в чем дело. Завтра мы получим три комплекта новых навигационных приборов. Нужно оборудовать в эскадрилье Мочалова три машины для полетов в самых сложных метеоусловиях. Это первое. А второе, прошу вас хорошенько подготовиться и провести со всем летным составом занятие. Дайте поглубже теорию и практику полета по приборам, устройство приборов. Затем прочитайте лекцию о принципах действия радиолокатора. Договорились? Тогда у меня все.
…И вот старший техник эскадрильи Скоробогатов проводит занятие по изучению новых навигационных приборов. В классе тесно. На первой скамье — Земцов и Оботов, дальше — Андронников, Мочалов, Арамашвили и другие летчики. Кузьма Ефимков сел на заднюю скамью. Перед ним раскрытая рабочая тетрадь и зеленая автоматическая ручка. Но Кузьма слушает рассеянно. Взгляд его скользит по стенам и развешанным на них схемам реактивного двигателя. На мгновение остановив глаза на Скоробогатове, Ефимков не удержался от улыбки: «Ишь, вырядился, как на именины». Действительно, Скоробогатов тщательно выбрит, на нем новая, безупречно отглаженная тужурка, и стараниями военторговского портного его покатые плечи выглядят в ней весьма внушительно. Галстук у Скоробогатова завязан большим узлом, и на нем не найдешь ни одной морщинки.
Вряд ли кто мог подозревать, что, готовясь к сегодняшней лекции, Скоробогатов провел накануне бессонную ночь. А это было так, потому он свободно оперировал формулами, одну за другой вычерчивал мелом на доске всевозможные кривые.
— Товарищи офицеры! — говорил Скоробогатов. — По приказанию командира части первые из полученных нами навигационных приборов будут установлены на самолетах майора Мочалова, Героя Советского Союза капитана Ефимкова и старшего лейтенанта Цыганкова. — Огрубевшими от постоянного обращения с инструментом пальцами Скоробогатов взял мел. — Перейдем к вопросу о распространении электромагнитных волн. Прежде всего даю теоретическое обоснование. Начнем с формулы известного физика… — Он привстал на цыпочки и мел заскрипел, оставляя на доске цифры и латинские буквы.
Кузьма Ефимков слушал рассеянно. «Чертежи, формулы… — недовольно размышлял он. — Полет на истребителе протекает сорок пять — семьдесят минут. В кабине ни один дурак не будет в это время заниматься формулами и рисовать кривые. Мне важно знать, как будет вести себя стрелка, где будет самолет, если она уклонится от ноля вправо или влево… Вот что мне дайте, уважаемый лектор».
Он отвел взгляд от доски. За окном учебного класса увидел привычную глазу картину: ровное поле аэродрома, припорошенное свежим снегом, выстроенные на линейке зачехленные самолеты, шагающий мимо них часовой…
Когда занятия кончились, Ефимков вместе со всеми вышел в коридор. Достал из кармана папиросу и, помяв, сунул в рот. За своей спиной услышал оживленные голоса молодых летчиков Спицына и Пальчикова.
— И утверждаю, — горячился Спицын, — что при таком распространении электромагнитных волн стрелки будут колебаться по-иному!
— Ничуть! — возражал Пальчиков. — Загибаешь.
— Это я-то загибаю! А вот давай у капитана Ефимкова спросим. Давай!
Спицын подошел к Кузьме Петровичу.
— Товарищ капитан, кто из нас прав?
Ефимков слегка покраснел.
— Одну минуточку, товарищи, я сейчас прикурю у кого-нибудь.
И, закусив папиросу, не спрашивая ни у кого спичек, рванулся по коридору к спасительному прямоугольнику выходной двери…
Майор Мочалов не успел в назначенный день поговорить с механиком Железкиным. Не успел и на второй. Он глядел на листок настольного календаря, где было написано «Железкин», и сокрушенно качал головой: «Эх, брат, и тебя уже начинает заедать текучка». На третий день, придя на полеты, решил: сегодня вечером обязательно поговорю. Однако события опередили. В середине дня, когда Мочалов возвратился из учебного полета и после посадки зарулил на стоянку, к его самолету подошел взволнованный Ефимков. Еще издали по убыстренным шагам капитана, по его надвинутой на глаза шапке майор догадался: что-то случилось.
— Товарищ командир! — словно через рупор забасил Ефимков. — До каких же пор мы будем такие художества терпеть? Этот чудодей, сержант Железкин, хотел выпустить машину, не завернув пробку бензобака. Спасибо, Скоробогатов доглядел и задержал «девятку». Из-за Железкина плановая таблица полетов сегодня нарушилась.
Майор нахмурился.
— Могли бы так и вынужденную посадку нажить, — продолжал Ефимков. — Этому Железкину надо дать гауптвахты на всю катушку.