Лети
Шрифт:
– Хочешь выпить? – хозяйка сбросила туфли и направилась в кухонную зону.
– Лучше чай.
Лу пожала плечами и наполнила чайник. Затем достала из холодильника палетку с яйцами и сливочное масло. Быстро промыла вишни под проточной водой и вытащила из волос шпильку, чтобы удалить косточки.
Симона тоже проследовала на кухню сквозь темные мазки барочного декора. В этом доме ей всегда становилось не по себе.
Проходя мимо гостиной, она заметила собранный рюкзак и конверт с витиеватым вензелем.
– Снова уезжаешь?
– Я приглашена слушать «Кармен»
Сима кивнула и осторожно присела на стул. Лу быстро закончила с вишнями и поставила их увариваться в глубокий сотейник, засыпав сахаром и добавив немного корицы, анисовых звездочек и гвоздики.
Она готовила песочное тесто по рецепту, который несколько десятилетий назад ее бабушка привезла из Франции. Пожалуй, это стало некой семейной традицией – записывать в поваренную книгу лишь тот рецепт, который был получен на его непосредственной родине.
Лу утопила кухонный стол в муке. Тонко раскатала тесто, постелила его, уже готовое, на противень, щедро сдобрив начинкой и украсив сверху тонкими полосками, которые смазала молочно-желточной смесью.
И получился пирог.
А потом они перебрались в гостиной и Лу достала из шкафа чудесные чашки из тончайшего китайского фарфора.
– Этот набор моя бабушка вывезла тайком, – улыбнулась Лу, ставя перед Симоной блюдце с кружевной чашкой.
Сима кивнула и перевела взгляд на стол. Там высилась пухлая стопка пестрых конвертов, перевязанная бархатной лентой. Не выдержав, она тихо спросила:
– Это все – почтовые рассылки?
Лу рассмеялась.
– Конечно, в наше время странно получать бумажные письма вместо электронных! – она подалась вперед и переложила стопку себе на колени, затем потянула за край бархатной ленты и взяла первый конверт. – Это письма из всех тех стран, в которых я побывала. В каждом доме, у каждого доброго хозяина я оставляла свой адрес и очень просила писать мне о чем-то хорошем. Кто-то присылает рецепты, кто-то – фотографии…
– Это чудесно! – воскликнула Симона, сверкая глазами. – Ты позволишь?
Лу кивнула и протянула соседке всю стопку, кроме одного письма, самого последнего, упакованного в темный конверт. Оно единственное было без марок и других опознавательных знаков. Просто темная шершавая бумага и тонкий, сложенный вчетверо лист внутри.
Из тех писем, которые подкладывают под дверь.
– Ох, благодарю тебя! Я обязательно верну эти сокровища! – воскликнула Сима, прижимая конверты к груди. – Но это ведь так интересно! Ты посетила так много стран…
Хозяйка покачала головой и вновь тепло улыбнулась. Симона Сава напоминала ребенка своим простодушием и наивностью, но вот профессия у нее была совсем не детская.
– Я пойду, Лу, – пробормотала Сима после того, как от пирога осталась лишь небольшая доля для Винсенте. – Сегодня была в ночную.
– Конечно, конечно…
Проводив соседку, Лу села за письменный стол и положила перед собой письмо в темном конверте. От него пахло бергамотом и чернилами. Проведя пальцами по сгибу, она прикрыла глаза и тихо выругалась. А затем быстро вскрыла конверт и пробежала глазами по ровным строчкам. Буквы были мелкими
Здравствуй, Лукреция,
слышал, ты вернулась в Рим и даже не заглянула на огонек!
Но я не сержусь.
Не забудь купить новый шампунь. Я знаю, ты снова забудешь, как забыла позавчера пополнить запасы дробленого риса. В овощную лавку у твоего дома завезли утром свежие помидоры. Советую попробовать, на мой вкус, они достаточно сладкие. Будут очень хорошо сочетаться с мягким сыром и базиликом.
Не хмурься, тебе это не идёт. Впрочем, я уверен в том, что ты продолжаешь хмуриться, душа моя.
Не злись на то, что пишу тебе эти письма.
Или же злись, если тебе так хочется. Я все равно продолжу писать тебе. А ты будешь читать, потому что тебе интересно. Ты находишь особое удовольствие в том, чтобы просматривать мои письма перед сном, верно?
Твой Роберт.
Лу резко смяла в кулаке клочок надушенной бумаги.
В этот момент хлопнула входная дверь, щелкнул замок.
– Лу? – позвал Винсенте. – Ты дома? Пахнет изумительно! Пирог?
Женщина вздохнула и вышла брату навстречу, на ходу собирая волосы в высокий пучок.
– Как прошел день? – спросила, забирая пиджак и пристраивая его в шкафу. – Выглядишь уставшим.
– Работника прислали из Москвы, – вымученно улыбнулся Винни, проходя на кухню. – По обмену.
– И как он?
– Страшно опоздал, этот пунктуальный русский! Но, скажем так – ликбез состоялся. Но а ты, Лу? Я чувствую, ты снова куда-то собралась!
Женщина мягко опустилась на стул рядом с братом и подперла голову руками.
– Тот художник…
– Поль? – спросил, откусывая приличный кусок пирога.
– Ну, да. Так вот… Он пригласил меня в Париж.
Винни хохотнул и откинулся на спинку стула. Внимательно посмотрел в глаза сестры, смущенные и немного напуганные.
– И ты согласилась?
Лу кивнула. Помолчали.
– Что же, я рад этому, – сказал наконец Винни. – Я беспокоюсь гораздо больше, когда ты путешествуешь в одиночку.
Лу улыбнулась и принялась разогревать ужин. Про темное письмо она не сказала ни слова.
После ужина женщина приготовила платье для похода в оперу, пошитое из восхитительно гладкого золотого сатина, упаковала немного пирога в дорогу и забралась в постель.
Но перед сном все же прочла письмо Роберта еще раз…
***
Поль ждет ее на перроне. Внешнее воплощение рыжего Локки, олицетворение пронзительного противоречия – так думает Лу. Она видит в его чертах размашистые мазки его же собственных картин.
Конец ознакомительного фрагмента.