Летим в космос (сборник)
Шрифт:
– Ты, я вижу, чувствуешь з собой силу. Все инженеры так думают?
–Нет, – признался Гуртов. – Некоторые пока крохи от вас получают и довольны. Мол, лучше синица в руках, чем журавль в небе. Не все еще и среди нас верят в успех перестройки.
– А сам то, что не борешься? – Гаврилин был настойчив. – Уверен ведь теперь в своей правоте?
– Устал бодаться один, – тяжело вздохнул Гуртов. – Как в ватную стену. Ее взрывать надо, а у меня только и есть, что воздух в собственных легких. Да и примеры других не стимулируют. Кто уже в Сибири служит, кто на запад в Прибалтику уехал. И все не по своей
Начало тренировки прервало тогда разговор, но несколько раз после этого Гаврилин на партсобраниях, в личных беседах со специалистами и руководителями затрагивал эти вопросы. И каждый раз на его попытки разобраться в вопросе, реагировали начальники разных уровней. Они убеждали, что наведет порядок в их хозяйстве. Однако все оставалось по старому.
Да, Гаврилин понимал, что его выступление на партконференции не решит всех вопросов. Нужно готовиться к длительной бескомпромиссной, и в основном неприятной, борьбе на самых высоких уровнях. Ведь вот же приезжали в Центр Секретари ЦК КПСС, Председатель Госплана и многие другие ответственные товарищи, а практически дело дальше разговоров о необходимости изменений и в этих случаях так и не пошло.
Станция «Мечта» летает на орбите уже три года, а ее комплексного тренажера как не было, так и нет. И неизвестно будет ли он создан в приемлемые сроки, и хоть в каком-нибудь объеме сможет быть использован для подготовки экипажей.
Все это очень напоминает историю ее предшественницы. Шесть лет летала станция, и только за 6 месяцев до того, как она прекратила свое существование, промышленность сдала в эксплуатацию ее комплексный тренажер. Да и то в ублюдочном, урезанном варианте. Тренироваться на нем уже было некому, так как последний экипаж уже ушел в свой космический полет. И как только станция прекратила свое существование, его тут же списали в утиль.
И теперь, похоже, история вновь повторяется. По гарантийному сроку «Мечте» осталось летать еще два-три года, а полномасштабного тренажера нет. Все строится, доводится, отлаживается...
А главное – на все отсрочки есть весомые причины, ответы, объяснения сложившейся ситуации. Вот только дела нет. Видимо кому то такое положение дел очень выгодно. Вот только кому? Кого оно устраивает?
И вновь, почему то сразу же подумалось: «А не зря ли я собираюсь влезать в это дело? Ведь столько запутано в нем людей, исписано бумаг, а, по сути, я чувствую, что фактически остаюсь один на один с проблемой!». И сам же себе ответил: «Но ведь мое выступление и должно прояснить ситуацию. Станет понятно много ли у меня соратников в такой борьбе? Одному с такой проблемой мне не справиться. И, если кроме Гуртова меня никто не поддержит, тогда дело будет совсем плохо. Либо я действительно рано вылез со своими вопросами, либо проблемы пока на самом деле и не существует».
Гаврилин вновь посмотрел на часы, и продолжил свои нелегкие размышления.
Все-таки проблема есть! Есть! Не зависимо от того будут ли у него сторонники. И молодец Гуртов, что сумел задеть его за живое. Да и не удивительно. Было время изучить своих подопечных. Но главное у него, пожалуй, было то, что в нем постоянно чувствовалась искренняя заинтересованность в делах космонавтов, желание всего себя отдать
Казалось бы, зачем Гуртову волноваться. Он участвовал в подготовке практически всех экипажей космического корабля «Ветер» и мог быть спокоен. Но вот же – волнуется человек. И, чего греха таить, переживания инструктора даже во время обычной тренировки всегда передаются и командиру, и бортинженеру, всегда помогают настроиться на рабочий лад, заставляют отбросить малейшее легкомысленное отношение даже к элементарным своим действиям. А это очень важно и в процессе тренировки, и во время реального полета. Никто не знает, что может произойти в любую секунду.
И будто в подтверждение этой мысли на табло загорелся красный сигнал срочного вызова на связь с Центром управления полетом. Корабль вошел в зону устойчивой связи, и Земля прервала трудные размышления командира.
– Соколы, я Заря, – знакомый, но строгий голос инструктора сразу же подсказал Гаврилину, что сообщение будет серьезным. И действительно. Без всяких вступлений Гуртов сообщил: «Соколы, с Сатурнами нет связи. Через час после вашего отделения прервалась телеметрия. Спасательного корабля на старте нет. Все динамические операции по подготовке спуска прервать».
– Спят, наверное. Умаялись, – засмеялся Гаврилин, повернувшись к бортинженеру. – Что их зря беспокоить. – Он совсем не обратил внимания на слова об отсутствии телеметрии со станции.
– Времени мало, – чуть повысил голос инструктор. – Примите данные на маневр. Нужно подойти к станции и определить, что там у них стряслось.
– А что у нас с горючим? – чуть пожал плечами бортинженер.
– Если будете работать, как учили, то баллистики утверждают, что должно хватить.
– На что? – Снова засмеялся Гаврилин. Он почему то никак не мог вот так сразу после всех своих мыслей перейти на новую тему и оценить серьезность возникшей обстановки.
– На выполнение полетного задания, – вновь не принял шутки инструктор. Эти простые слова, как ни странно, помогли Гаврилину сосредоточиться. Он уже по деловому, четко спросил.
– Вы все обдумали? Если их придется спасать, то у нас только три кресла и все заняты.
– А если у них уже не осталось кислорода? – Вместо ответа последовал негромкий вопрос. Но потом инструктор все же уточнил. – Сажать будем в любом случае. Может быть кто то в этих условиях и получит травму, но ведь будут живы.
– Принято, – Гаврилин взял в руки карандаш, посмотрел на бортинженера с исследователем, и, убедившись в том, что те уже приготовились к маневру, попросил. – Диктуйте данные. – И уже через минуту доложил. – Данные введены в ЭВМ. Приступаем к маневру. Судя по вашим данным, мы от них далеко не ушли.
– Да. Подход через полтора часа, – подтвердил Гуртов.
– ЭХ, жизнь, – вздохнул Гаврилин. – Я рассчитывал успеть поздравить тещу с днем рождения, но с вами разве можно что-то планировать. Так что, ты уж Коля, – попросил он инструктора. – Позвони ей и извинись за меня. А то чувствую, что причешет она меня после неурочного возвращения.