Летим в космос (сборник)
Шрифт:
Гаврилин покосился на микрофон, встроенный в пульт управления, улыбнулся. Все-таки не зря инструкторы приучали их действовать так, как будто именно в эти минуты на них смотрит и их слушает весь Мир. Это здорово дисциплинирует, заставляет работать четче, ответственнее принимать решения. Все это пришло после многочисленных тренировок, с появлением твердых навыков в работе с техникой. Вот тогда и пришли уверенность, и автоматизм действий в самых сложных ситуациях.
А вот во время своей самой первой ознакомительной тренировки, он чуть было не сплоховал. Боже! Как же он тогда волновался! Никогда больше такого ощущения не было. Посадили тогда
– Корабль в работоспособном состоянии. Полет можно выполнять. Делайте, что можете и как можете. Оценку ставить не будем. Попробуйте сами определить уровень своей подготовки к полету по состоянию на сегодняшний день. Вопросы по связи не возбраняются. Можете прекратить тренировку в любое время в пределах следующих четырех часов.
А вообще-то, это было здорово! Труднее всего тогда было, как ни странно, сосредоточиться, собрать, разбегающиеся с бешеной скоростью, мысли. Но все-таки собрал он их, укротил.
Во время подготовки ко второму полету трудности были совершенно другими, и связаны они были с его бывшим бортинженером, которого назначили командиром второго экипажа. Вот когда пришлось попотеть, доказывая свое право быть командиром основного экипажа.
Здоровое соперничество. Так это называлось. Доказал. Слетал.
Правда и бортинженер в дальнейшем слетал в космос командиром экипажа. Но в целом, такая практика по многим причинам была признана обеими сторонами нецелесообразной. И лишь изредка, в силу острой необходимости, такие назначения происходили.
Гаврилин, как то даже снисходительно, усмехнулся, вспомнив этот период. Ту подготовку и нынешнюю по сложности полетного задания просто нельзя сравнивать. Хотя и тогда и сейчас экипаж был международным, но программа полета рассчитывалась уже на год.
Не наступило облегчения и в плане психологической обстановки в период подготовки. Порой было даже труднее. Сейчас перестройка, свобода, равенство, гласность, демократия. Это хорошо. Даже модно. Но раньше все-таки было поспокойнее. Если уж ты назначен первым номером, то баста, можешь не волноваться. В обычном деловом процессе обучения у каждого возможны ошибки, неутыки, но ты знай, работай спокойно, и полет будет за тобой. Только чрезвычайное происшествие могло отодвинуть тебя на второе – дублирующее – место. Главное было – дождаться.
Сейчас другое дело. Приходится, например, говорить преподавателю после лекции, что превосходно разобрался в вопросе, хотя на самом деле, кое что и не понял. Надо зарабатывать авторитет грамотного специалиста, хотя потом приходится вечерами, а то и ночью, сидеть за документацией.
Большое количество вопросов перед тренировкой создает у инструктора впечатление слабой предварительной подготовки космонавта. Особенно если учесть, что в это время твой коллега дублер, только кивает головой и улыбается, имитируя бездонную бочку памяти. Голова пухнет, готова расколоться и наступает тот спасительный период, когда уже и сам не замечаешь, что в нее вошло, а что вышло. Вот именно в такой момент, как всегда, и наступает время очередного экзамена, который нужно сдавать перед очередным полетом вне зависимости от того, летал ты уже в космос или не летал. И при этом никаких гарантий, что ты уйдешь в этот полет.
На таком экзамене какой-нибудь умник может задать тебе несколько дурацких вопросов, и стоит чуть задержаться с ответом, как тут же кто то предлагает сделать основными дублеров, которые
Ладно я. Я в себе уверен. Меня не так – то просто спихнуть. Тем более, что я уже все-таки летал. Но другие ребята! Они же вер в себя теряют.
Вообще-то. Надоело все это. Я хочу летать, летать и летать. И ничего больше. А приходится ухо держать востро, глядеть во все стороны, глазами ворочать, чтобы не дай бог не попасть между двух огней начальствующего мнения, да еще из разных ведомств. Все хотят получить свой кусок вкусного, престижного пирога.
Правда, мой дублер на этот раз оказался неплохим парнем, не зараженным элементами подсидки, хотя истинных его мыслей я пока тоже не знаю. Он еще не летал. Но «из кожи лезет» на тренировках, чтобы пробиться в полет. Это точно.
Недавно, правда, я узнал, что мой бортинженер лучший друг моего дублера. Они давно мечтали слетать в космос одним экипажем. В былые времена это могло заставить меня всерьез задуматься над проблемой. Не такая уж и сложная задача, сделать из меня дурачка во время зачетной комплексной тренировки. Но с тех пор, как Госкомиссия в таких случаях стала менять не членов экипажа, а весь экипаж, такой вариант стал опасен для некоторых интриганов. Так что, пусть лучше ждут лучших времен.
И вновь, сама собой, пришла мысль о выступлении на партийной конференции. Все же, выступать или не выступать? Страшновато! Хотя, кому то ведь надо сказать громко во всеуслышание о наших проблемах? Если этого не сделать сейчас, то потом будет значительно труднее поправить дела в нашей космонавтике. Да, именно в космонавтике. Мелочиться в этом выступлении нельзя. Мелочи решатся сами собой. Хуже всего, что руководство на всех ступенях, похоже знает об этих проблемах, но предпочитает победные рапорты, пока они еще возможны.
Вообще-то, проблем для выступления набирается много. Много для одного человека и позарез нужно, чтобы еще кто-нибудь выступил по этим вопросам. А еще лучше, если все проблемные вопросы будут затронуты в докладе. Тогда лес рук будет обеспечен, и мне останется лишь поддержать наиболее грамотных ораторов. Хотя это вряд ли произойдет. Надо самому готовиться к выступлению.
Гаврилин повернул голову вправо, где в третьем кресле, невозмутимо уставившись в мелькавшие цифры индикатора программ, сидел космонавт – исследователь, представитель одной дружественной страны, и в который раз удивился его неиссякаемому любопытству.
И все же, выступать или не выступать?
– Эх ты, Иванушка-дурачок, – в который раз мысленно усмехнулся Гаврилин. – Не выступит никто, пока не будет застрельщика, пока кто-нибудь не примет возможные первые удары на себя. Кто-то должен задать тон возможным критическим выступлениям. Конечно, хорошо, если бы первым выступил то, кому терять нечего. Но разве такие сейчас есть? Пенсионеры? Так им покой нужен. Они битые. Инженер? Техник? Офицер? Солдат? Они больше меня в случае неудачи потеряют. Вот и получается, что именно космонавту надо задать тон конференции. Космонавт это уже само по себе достаточно весомый аргумент для первого критического выступления.