Летние сумерки (сборник)
Шрифт:
— Давайте вот что, — Олег дотронулся до ее руки, — сходим вечером в ресторан? Знаете открытый ресторанчик на набережной? Поговорим, поближе познакомимся.
— Хорошо, — улыбнулась Ирина и покраснела от внезапной смелости.
К вечеру Ирина дольше обычного приводила себя в порядок — за многие годы она впервые шла на свидание и сильно волновалась.
У ресторана он стоял со своими друзьями, но, завидев Ирину, сразу отделился от них и пошел ей навстречу, а когда они вдвоем прошли мимо художников, шутливо им бросил:
— Наконец-то от вас отделался. Теперь у меня начинается настоящий отдых.
Олег
— А что подумают ваши друзья? — спросила Ирина, когда они сели за стол.
— Ну конечно, то, что есть на самом деле: что мы понравились друг другу и не можем наговориться, — он улыбнулся открытой бесхитростной улыбкой. — Давайте, Ирина, скорее выбирайте, что будем есть. Я ужасно голоден, ведь прямо от мольберта. Вас писал. По памяти. Как вернулся в свою хибару, так и начал. Потом покажу.
Ирина смутилась и опустила глаза.
Сделав заказ официанту, Олег достал сигареты.
— Вы, конечно, не курите?
— Нет, — подтвердила Ирина.
— Ну и правильно. Женщине совсем необязательно курить. А давно вы здесь отдыхаете?
— Скоро неделю.
— А мы с друзьями уже второй месяц. Правда, несколько раз ездили на этюды по побережью.
— У вас такие большие отпуска?
— Нет. Берем за свой счет. Для работы с натуры.
Он рассказал о себе, о том, что живет с матерью, закончил Строгановку и работает на комбинате, где делают витражи, был женат…
— Вначале все было хорошо, — говорил Олег, — а потом начались ссоры. Знаете, как это бывает, вроде ни с того ни с сего. Не то, что мы разные, нет. Просто редко бывает, когда у двух людей все желания совпадают. То ей вдруг хотелось интересно провести время, развлечься, а мне — поработать. Я ведь на комбинате только деньги зарабатываю. Работа там унылая, а дома занимаюсь живописью. Я серьезно отношусь к живописи… Ну а иногда мне хотелось побыть в компании друзей, а ей — посидеть дома, почитать. Вроде бы мелочи, а с них все и началось… Но вообще серьезная работа несовместима с праздностью. Ради одного приходится отказываться от другого… Потом покажу вам свои работы, здесь успел кое-что сделать. О живописи я могу говорить часами, здесь главное — меня вовремя остановить…
— А чем занималась ваша жена?
— Училась в экономическом техникуме. Ей было всего двадцать лет, а мне двадцати два, что вы хотите?
— А дети у вас есть? — Ирина проявляла все большую заинтересованность.
— Откладывали на будущее. Жена ведь еще училась, и мы решили завести ребенка попозже, но… — Олег горько поджал губы, — потом было уже поздно. Да что мы в самом деле завели эту тему! — он улыбнулся. — Хотите расскажу, как я подрабатывал в одной конторе? Я вас еще не заговорил, нет? Это я разболтался, потому что мне с вами хорошо… Я тогда еще учился и днем по два-три часа бегал в контору, чертил дурацкие графики. У нас там был шеф — чудак. Как-то дал мне задание: склеить из бумаги простыню и вписать в нее таблицы. Корпел я над этими таблицами месяца два, склеил настоящего морского змея, он свисал со стола и тянулся через всю контору. Однажды кто-то шел мимо, задел и порвал половину. «Не буду, — думаю, —
Он держался спокойно и просто, в нем все было естественно, без всякого обмана, и Ирине тоже захотелось что-нибудь рассказать.
— А мой шеф ходит со слуховым аппаратом, — начала она, весело улыбаясь, — хотя все прекрасно слышит, представляете? А на собраниях он дремлет. Раз мне нужно было что-то ему передать. Я подошла, а он слушает музыку… От слухового аппарата провода тянулись в карман, а там был радиоприемник, представляете?
Они оба рассмеялись. Олег подсел к Ирине ближе, обнял ее за талию и кивнул на заходящее солнце:
— Посмотрите, какой закат, какое пиршество красок, какой неуемный цвет!..
Ирина взглянула на красное марево и вспомнила, как несколько дней назад тоже любовалась закатом. «Странно, — подумалось ей. — Он художник, а я секретарша, но у нас так много общего. А вот мой муж никогда не замечает красоты…». От запахов разогретой за день листвы, от прикосновений этого веселого и умного мужчины Ирине стало необыкновенно легко и бездумно. Она сидела и по-детски улыбалась, и только потом, когда они вышли из ресторана, она снова вспомнила про мужа и поджала губы. Он это заметил:
— Что случилось?
— Ничего особенного, — нетвердым голосом ответила Ирина. — Со мной давно ничего не случается. Я живу обычно… Работа, семья. Вот первый раз выбралась к морю.
— Обидно. А почему все так?
— Давайте не будем об этом, — в этот замечательный теплый вечер Ирине совсем не хотелось говорить о своем замужестве.
Олег обнял Ирину.
— Давайте зайдем ко мне. Посмотрите работы. У меня есть инжир. Вы любите инжир?
Ирина заколебалась, но потом подумала, что нет ничего плохого, если она взглянет на картины и на свой портрет.
— Только ненадолго.
В поселке было темно. Жара спала, но в воздухе все же ощущалась горячая тягучесть. Несмотря на поздний час, встречалось много гуляющих, и Ирине казалось, что все осуждающе смотрят на нее. Она понимала, что поступает неправильно. «Ну и пусть, — думала она. — Я всю жизнь поступала правильно, как надо, а может, поступать правильно не значит поступать хорошо», — какая-то новая, слишком разумная мысль мелькнула в ее отяжелевшей голове.
Олег снимал фанерную пристройку к дому на окраине поселка. В комнатушке был беспорядок: на кровати — махровое полотенце, на столе — инжир, сигареты, краски, на полу — ласты и трубка для плавания, и все стены были завешаны такими красочными видами моря, гор и натюрмортами, что у Ирины захватило дух.
— Очень красиво, — только и смогла проговорить она.
— А вот последнее, — Олег открыл этюдник. — Но пока эскиз.
На картоне у леса, освещенного солнцем, стояла женщина с сумкой. Женщина отчетливо напоминала ее, Ирину.
— Узнаете? — спросил он.
Расхаживая вокруг стола, Олег начал рассказывать о своей живописи. «Какой он хороший! — подумала Ирина. — Как любит свою работу!»
— Спасибо, что вы со мной, — Олег подошел к Ирине. — Сегодня рай в моем шалаше, — он вдруг обнял Ирину и приник к ее губам.