Летним вечером в подворотне
Шрифт:
– А я думал, убили тебя, – неожиданно сказал парень. – Кто ж в таких случаях вскакивает! Смотрю: бежи-ит, чуть ли не в рост, тягач его освещает… Как они тебя тогда не примочили – удивляюсь…
Мимо как раз проносили длинное чёрное тело.
– Живым хотели доставить… – как-то странно, судорожно усмехнувшись, снова сказал десантник, но уже не Царапину, а так – неизвестно кому. – Троих из-за него потеряли. А он с собой покончил, скотина…
Ничего больше не добавил, бросил сигарету и, чуть ссутулясь, побрёл к своим.
– Земляк! –
Царапин оглянулся. Это были двое из оцепления.
– Слышь, зёма… – Шёпотом, глаза бегают. – А эти… ну, диверсанты в противогазах… откуда они взялись вообще?
– С Марса, – отрывисто сказал Царапин.
– Тц! Ара! А я тебе что говорил? – негромко, но с яростью гортанно вскричал второй.
– Да нет, правда, – обиделся первый. – Откуда, зём? Гля, машины у них…
В следующий миг лица у обоих стали суровыми, глаза – зоркими, а про Царапина они словно и думать забыли. Люди бодро и бдительно несли караульную службу.
Это их спугнул возвратившийся зачем-то Аркадий Кириллович. Кажется, он был чем-то расстроен.
– Боря, – позвал он. – У вас сигареты не найдётся?
– Я не курю, – сказал Царапин.
– Я тоже… – уныло отозвался штатский. Отсвет гаснущего пожара тронул его обрезавшееся лицо.
– Не могу отделаться от одного ощущения, Боря…
«Ощущения… – тоскливо подумал Царапин. – Тут поспать бы хоть немного…»
– А ощущение такое… – Аркадий Кириллович судорожно вздохнул. – Никакая это, к чёрту, не военная техника…
Встретив непонимающий взгляд Царапина, он усмехнулся и, отвернувшись, прищурился на огромное розовое зарево.
– Ну не дай бог, если я прав!.. – еле расслышал Царапин.
– Аркадий Кириллович, пора! – окликнул кто-то из уазика. Видимо, всё тот же широкоплечий майор.
– Сейчас-сейчас! – совсем другим – энергичным, деловым голосом отозвался штатский. – Тут у меня ещё одно уточнение…
– Вы же умный парень, Боря, – чуть ли не с жалостью глядя на Царапина, проговорил он. – Вы поставьте себя на их место… Откуда вам знать, что там внизу – граница? Что посадка ваша совпадает с одним из сценариев начала войны! Что нет времени разбираться, кто вы и откуда, – все удары просчитаны заранее!.. Вы хотите приземлиться, а вас сбивают! И взлететь вы уже не можете… Что бы вы стали делать на их месте? Да отбиваться, Боря! Отбиваться до последнего и чем попало!
– Вы что же… – еле ворочая языком от усталости, злобно выговорил Царапин, – считаете, что они к нам – с мирными целями?
– Не знаю, Боря… – сдавленно ответил штатский. – В том-то и дело, что не знаю…
Старшему сержанту Царапину снились сугробы, похожие на барханы. Он брёл, проваливаясь в них по колено, и ногам почему-то было жарко. Бело-серые хлопья, падающие с неба, тоже были тёплыми, почти горячими. И Царапин понял вдруг, что это не снег, а пепел.
Потом с вершины самого большого сугроба на совковой лопате без черенка съехал вниз рядовой Левша. Увидев Царапина, вскочил и, испуганно хлопая длинными пушистыми ресницами, вытянулся по стойке «смирно».
– Усих вбыло… – оправдываясь, проговорил он.
Нагнулся и, опасливо поглядывая на сержанта, принялся разгребать пепел. Вскоре под рукой его блеснуло что-то глянцевое, чёрное…
– Отставить! – в ужасе закричал Царапин. – Рядовой Левша!..
Но Левша будто не слышал – он только виновато улыбался и продолжал разгребать бело-серые хлопья, пока мёртвый монстр не показался из пепла целиком.
– Усих… – беспомощно повторил Левша, выпрямляясь. Потом снова нагнулся, помогая чёрному мертвецу подняться.
– Лев-ша-а!..
Но они уже удалялись, брели, поддерживая друг друга и проваливаясь по колено в пепел при каждом шаге…
Царапин проснулся в холодном поту и, спотыкаясь о спящих, выбрался из палатки.
Шагах в пятнадцати от входа уже сымпровизировали курилку – там копошились розовые огоньки сигарет. И по тому, как мирно, как неторопливо переползали они с места на место, Царапин понял: с вторжением – покончено. Уэллс… Война миров… А потом подошли по шоссе двумя колоннами тяжёлые, закутанные в брезент грузовики, раздалась команда – и пришельцев не стало…
– Разрешите присутствовать? – на всякий случай спросил Царапин. Среди курящих могли оказаться офицеры.
– Присутствуй-присутствуй… – хмыкнул кто-то, подвигаясь и освобождая место на длинной, положенной на кирпичи доске.
Царапин присел. Вдали, за чёрным пригорком, слабо светились розовые лужицы медленно остывающей раскалённой земли.
– «Фаланги»… – недовольно сказали с дальнего края доски, видимо, продолжая разговор. – Чо там «фаланги»? У нас вон старшину Маранова «фаланга» хватанула…
– И что?
– И ничего. Через полчаса очухался, ещё и аппаратуру нам помогал тащить… А что морды как противогаз – вон Гурген подтвердить может…
– Чёрт вас поймёт! – с досадой сказал кто-то. – Пока сам не увижу – не поверю.
– Много ты там теперь увидишь! – прозвучал неподалёку от Царапина мрачный бас. – Видал, как артиллеристы поработали?..
Все замолчали, прислушиваясь к приближающемуся рёву авиационных двигателей. Потом на курилку, разметая песок и срывая искры с сигарет, упал плотный ветер, заныло, загрохотало, и над ними потянулось, заслоняя звёзды, длинное сигарообразное тело.
– Это тот, с дороги, – заметил сосед Царапина, когда вертолёт прошёл. – Загрузился…
– Кишка ты слепая, – незлобиво возразили ему. – Это пожарники патрулируют. Земля-то раскалена – янтак то и дело вспыхивает…
– На что ж они рассчитывали, не пойму, – сказал кто-то, до сей поры молчавший. – С тремя кораблями…
В курилке притихли, подумали.
– А чёрт их теперь разберёт, что они там рассчитывали, – нехотя отозвался бас. – Может, это только разведка была! А вот как навалятся всем флотом…