Летняя улыбка

Джоансен Айрис

Она слышала, как Дэниел вскрикнул, придавив ее всем своим телом. Его сердце билось с такой силой, словно хотело выскочить из груди. Или это был стук ее сердца? Ничего не понять, так тесно они слились и телом, и духом. Он обес-силенно лег рядом с ней, все еще продолжая обнимать ее.

– Тебе не было больно? – Его вопрос звучал грубовато, но в тоне явно слышалось волнение. – Я не хотел быть с тобой грубым, Зайла. Кажется, что я просто сошел с ума.

Больно? Зайла даже не поняла, было ли ей больно. Ее так захватил водоворот ощущений, что она не могла в них разобраться. Теперь, когда Дэниел оставил ее, она испытывала едва заметную боль внутри себя. Нет, не боль, скорее ощущение утраты или даже пустоты,

которая только что была заполненной и теперь снова стремилась к тому же.

– Мне не было больно, – ответила она.

– Это правда? – его рука очень осторожно прикоснулась к ее бедрам. – Ты зажгла во мне такое желание, что я просто не мог остановиться. – В его тоне прозвучала тревога. – Боюсь, что я немного забылся. В следующий раз я постараюсь быть джентльменом, хотя и не привык к этой роли.

– Я ничего не имела против. – Словами она не могла выразить то, что творилось в ее душе! В ее глазах слезы беспомощности закипали. Ну как сказать ему, какой драгоценный дар она приняла от него? «Окончательное излечение». Строки из ее истории болезни неожиданно выплыли из темноты и словно повисли в пространстве. Желание Зайлы дать утешение Дэниелу превратилось затем в желание отдать ему свое тело. Дать. В этом и был ключ. Ужас в том, когда берут насильно. Отдавать – вот истинное блаженство. В этом и есть любовь.

На губах Зайлы расцветала нежная улыбка, к сожалению, неразличимая во мраке. Именно Дэниел дал ей это чудо. Он был резким и страстным, как шторм на море, но и он хотел не только брать. Он давал сам. И почему он так обеспокоен своей резкостью, силой, тем, что так нравилось ей?

– Ты просто плохо себя чувствовал, – успокаивающе сказала она.

Дэниел замер. Его рука перестала ее гладить.

– Ну да, а ты меня пожалела, – обвиняющим тоном проговорил он, едва сдерживаясь. – Черт возьми, ты пожалела меня!

– Да нет же, – возразила Зайла. – То есть правда, я действительно пожалела тебя и хотела тебе помочь. – Он откатился от нее, и она услышала в темноте, как он натягивает одежду. – Но это не то…

– Черта с два не то! Ты просто меня жалела! – Его голос срывался. – Представить только, ты даже сказала, что благодарна мне! Так благодарна, что решила кинуть парню подачку, чтобы вознаградить его за усилия.

– Подачку? – переспросила Зайла, тщетно стараясь сдержать вспыхнувший гнев. Она решительно села. – В этом ты не можешь меня обвинить. И что бы ты обо мне ни думал, я не шлюха! – В ее голосе прозвучала боль.

– Ох, черт, опять! – Вспыхнувший свет фонаря осветил Дэниела. Он, без рубашки, стоял перед ней на коленях. Глаза, полные раскаяния, были устремлены на нее. – Я обидел тебя, правда? Прости меня. Это, наверное, моя проклятая гордость. Я не могу вынести, когда меня хотят облагодетельствовать. Это будит во мне слишком много воспоминаний.

– Каких воспоминаний?

Он тряхнул головой, и всклокоченные волосы в свете фонарика показались ей взметнувшимися языками пламени.

– Понимаешь, я в шесть лет остался сиротой. Уверяю тебя, это навсегда отбивает желание быть получателем. – Его взгляд пробежал по ее обнаженному телу, вдоль мягких женственных линий. Дэниел облизнул внезапно пересохшие губы. – С другой стороны, в иных обстоятельствах я могу взглянуть на это и по-другому. Ты так красива, Зайла!

Она ощутила знакомое покалывание под его взглядом.

– А ты так непредсказуем!

– Ну почему же? – Посмотрев опять ей в глаза, он серьезно добавил: – Я не менее предсказуем, чем Полярная звезда. Когда мой курс определен, я не сворачиваю с него. Запомни это.

Зайла опять была захвачена ощущением интимности и не могла стряхнуть с себя эти чары. С усилием она оторвала от него свой взгляд и стала разглядывать серебристую поверхность спального мата, на котором они сидели.

– Я

запомню, – прошептала она, смущенная его словами. Странно, что теперь, после всего того, что они вместе пережили, Зайла испытывала такую скованность. Она потянулась за синей рубашкой, которую ей дал Дэниел, и поспешно ее натянула. – Ты должен понимать, я не хотела тебя облагодетельствовать. Я просто хотела помочь. – Она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. – И все еще хочу. – Порывисто вздохнув, она отвернулась и стала быстро одеваться. – Так будет дальше, что бы ты об этом ни думал! Господи, ты, Дэниел, иногда кажешься таким глупым!

– Глупым? – нахмурился он. – Что ты имеешь в… Что это ты делаешь?

Стоя на коленях, Зайла быстро запихивала вещи в рюкзак. В ответ на его восклицание она на секунду подняла глаза.

– Собираю вещи. Мы уходим отсюда. Возьми фонарь, ладно? – Она поползла к выходу, таща за собой рюкзак.

– Зайла, черт возьми, иди сюда!

– Ни за что, – бросила она через плечо. – Если уж ты так волнуешься о моей безопасности, то охраняй меня на открытом воздухе.

Она слышала, как он что-то прокричал ей вслед, но не обратила внимания. Возле выхода, замаскированного ветками, Дэниел нагнал ее. В тусклом свете фонарика его лицо казалось мрачным.

– Это безумие, Зайла! Возвращайся назад.

– И что, пролежать всю ночь без сна, беспокоясь за тебя? – Она покачала головой. – Ведь если бы не я, ты не стал бы прятаться в пещере.

Дэниел замер, словно не поверив собственным ушам.

– Беспокоясь за меня?

– Ну да, беспокоясь, – спокойно подтвердила она. – Я считаю, что теперь я вправе беспокоиться о тебе. – Она села, прислонясь спиной к стене пещеры. – Если ты найдешь место и присядешь, то мы сможем выключить фонарик. Для человека, озабоченного проблемами безопасности, ты уж слишком беспечен.

Дэниел уселся рядом с ней, все еще хмурясь.

– Зайла, ты все-таки…

Она быстро прижала пальцы к его губам.

– Хочешь узнать, как утешал меня Дэвид Брэдфорд, когда я переживала тяжелые времена? Он говорил: «Я не уверен, что понимаю твою боль. Каждый переживает боль по-своему. Но если ты позволишь, я разделю ее с тобой. Откройся мне, передай ее мне, и мы вместе постараемся ее побороть. Так поступают настоящие друзья». – Ее глаза светились нежностью. – А мы ведь с тобой друзья, Дэниел. То, что случилось сегодня в пещере, не дает мне права претендовать на большее. Не думай, ты ничем мне не обязан, и я не собираюсь на тебя давить. Я понимаю, что в твоей жизни это всего лишь эпизод, что, возможно, ты реагировал бы так же на любую другую женщину. Секс не имеет для мужчин такого эмоционального значения, как для женщин. – Она неуверенно улыбнулась. – Но мы действительно стали друзьями. То, через что мы прошли, не могло не сблизить нас. – Она прислонилась головой к его плечу с очаровательной доверчивостью ребенка. – Так что хочешь ты или нет, но теперь мы должны решать наши проблемы вместе, Дэниел.

Дэниел выключил фонарик и долго молчал.

– Пожалуй, мне это нравится, – сказал он, наконец улыбнувшись. Его рука ласково взъерошила волосы Зайлы. – Ты мой друг.

– Вот и хорошо. А теперь давай-ка спать, а насчет Хасана будем волноваться завтра.

– Так точно, мэм!

В его подчеркнуто смиренном голосе ясно прозвучала веселая нотка, но это отнюдь не испортило ее настроения. Как замечательно, когда ты кому-то нужна, думала Зайла, засыпая. Последние несколько лет она сама постоянно нуждалась в помощи. Все обращались с ней, как с хрупкой вазой, которую разбили, а потом склеили, и которая поэтому требует особой деликатности. А вот с Дэниелом все было наоборот. Она сама о нем заботилась. И как чудесно знать, что при всей его решительности и самоуверенности все же бывают моменты, когда и он нуждается в ее помощи.