Летняя улыбка

Джоансен Айрис

– Но ты же говорил, что я сегодня слишком слаба для такой прогулки.

– Так и есть. Я тебя понесу.

– Но это же смешно! Я могу…

Он закрыл ее губы рукой.

– Зайла, кончай спорить. – Неожиданно он улыбнулся с такой теплотой, что ее сердце заколотилось. – Друзья должны идти на компромисс. Я соглашаюсь на то, что ты хотела, так ведь? А теперь и ты можешь уступить шажок-другой.

Она уступила бы ему все, что угодно, лишь бы он продолжал улыбаться ей с такой же грубоватой нежностью. Зайла поцеловала его ладонь так же нежно, как он целовал ее только что.

– Хорошо, –

нежно сказала она. – Шажок-другой моего самолюбия меня не ущемит. Но только в этот раз, Дэниел.

– Хорошо, пусть только в этот раз. – Он повернулся и быстро пошел к двери. – Мы не будем торопиться.

Глава 6

Дэниел легко поднял Зайлу на верхнюю планку белой деревянной изгороди, отделяющей конюшни от пастбища.

– Ну вот, здесь все отлично видно, и при этом ты не будешь мешать конюхам, объезжающим лошадей. Утром территория конюшен обычно не менее оживленна, чем Холмы Черчилля в день Кентукки-дерби.

Зайла перекинула ногу и уселась на изгороди верхом. Ее взгляд был мгновенно прикован к длинным низким строениям, аккуратно выкрашенным и сверкающим. За изгородью расстилалось роскошное зеленое поле, где были установлены различные препятствия для конкура.

– Да, вижу. Как здесь замечательно! Это немного напоминает мне фотографию конюшен Калумета, которую я видела.

– Неудивительно, – сухо заметил Дэниел. – Отец Филипа посылал главного тренера к Калумету, чтобы изучить архитектуру его конюшен, прежде чем строить свои. Только лучшее для единственного сына! – Он прислонился к ограде и закурил. Пустив тонкую струйку дыма к небесам, он искоса внимательно взглянул на Зайлу. – А ты немного ожила. Когда я тебя нес сюда, ты была уж очень тихой. – Он помолчал, глядя на кончик сигареты. – Ты дозвонилась до матери?

Улыбка сошла с ее лица.

– Да. – Она перевела глаза вдаль, где жокей, скорее похожий на ребенка, пытался справиться с огромным черным жеребцом. Несмотря на маленький рост, он показался Зайле умелым наездником. – Мама сказала, что ждет не дождется, чтобы меня увидеть. Она говорила с трудом, плакала.

– А ты? Тоже расстроилась? – с участием спросил Дэниел. – Вы с ней близки?

– Были раньше. – Зайла поежилась. – Но мы давно не виделись. – Помолчав, она заговорила опять: – Она теперь как-то скованна, когда разговаривает со мной. Наверное, все еще испытывает чувство вины.

– Вины? Почему она должна чувствовать себя виноватой?

– Она и не должна. Я пыталась ей это объяснить. – Зайла невольно сжала планку изгороди. – Она винит себя в моей… болезни, в том, что оставила меня с бабушкой, пока работала. В Седихан я приехала с одной целью – снять с нее чувство вины. Я хочу, чтобы она поняла, что я сейчас счастлива и довольна жизнью.

– А ты и вправду довольна?

Зайла с достоинством подняла голову.

– Разумеется. – Ее взгляд вернулся к мальчику на черном коне. – Смотри, он хочет заставить его прыгнуть! – Она нахмурилась. – Ты не считаешь, что препятствия уж очень высоки? Прыгать придется на шесть футов!

Дэниел не сводил глаз с ее

лица.

– Все жокеи Филипа очень опытные. Тебе не о чем беспокоиться.

– Я бы так не сказала. Ему, наверное, не больше двенадцати!

Дэниел спокойно повернулся, чтобы посмотреть, но тут же выругался, бросил сигарету и раздавил ее каблуком. Одним махом он вскочил на изгородь рядом с Зайлой.

– Это Пандора. Филип ее убьет!

– Очень может быть, – раздался рядом голос Эль-Каббара, который подошел к ним и тоже уселся на изгороди. Он был в коричневых брюках для верховой езды, белой рубашке и мягких черных сапогах. Он выглядел еще более эффектно, чем утром. – Если, конечно, до этого она себя сама не убьет.

– Пандора? Так это девочка? – изумленно спросила Зайла. Тоненькая фигурка в черной водолазке и потрепанных джинсах казалась ловкой и сильной. Серая кепка, натянутая на глаза, полностью закрывала волосы и затеняла лицо. Неудивительно, что Зайла приняла ее за мальчика.

– Какого она пола, пока не ясно, – заметил Эль-Каббар. – Она не хочет смириться с тем, что родилась женщиной. Она знает только, что или выиграет Олимпиаду, или станет лучшим жокеем со времен Вилли Шумейкера. Еще не решила, какой из этих вариантов выбрать.

– Это Пандора Мэдхен, – пояснил Дэниел. – Дочка доктора Мэдхена, которого Филип пригласил, чтобы основать здесь клинику.

– Вношу поправку. Она дочка самого дьявола, – сказал шейх. Его глаза не отрывались от маленькой фигурки, которая пригнулась к самой шее коня и понуждала его прыгать. – Вероятно, ее потеряли цыгане.

– Так ты не остановишь ее? – с любопытством спросил Дэниел. – Ведь это Эдип, правда? Я думал, что ты запретил ей ездить на нем.

– Я действительно запретил. Но сейчас уже слишком поздно ей мешать. Если я подойду и попытаюсь ее стащить с седла, то могу испугать жеребца. – Бирюзовые глаза сузились в щелочки. – Я лучше подожду, пока она прыгнет и подъедет сюда.

Зайле стало не по себе. Гнев Эль-Каббара, выраженный столь сдержанно, казался еще страшнее.

– Она еще ребенок, – осторожно заметила она.

– Ей уже пятнадцать, мисс Дабалэ, – возразил Эль-Каббар, не отводя взора от всадницы. – Этого достаточно, чтобы уметь подчиняться, даже если не имеешь ни капли здравого смысла. Здесь, в конюшнях, необходимо хотя бы что-то одно.

Черный жеребец подобрался для прыжка, поднялся в воздух и перелетел преграду, как будто в ней было не шесть футов, а три. На другой стороне он приземлился с безукоризненной точностью.

– Замечательно! – восхищенно ахнула Зайла. – Она прекрасная наездница, правда?

– Лучшая, чем кто-либо из известных мне женщин, – заметил Филип. – И самая упрямая. – Он спрыгнул с изгороди на траву загона. – Я советую тебе отнести мисс Дабалэ в дом, Дэниел. Я еще не решил, как накажу Пандору, но вполне возможно, я отшлепаю ее так, что она не сможет сидеть. – Он насмешливо улыбнулся. – А мне не хотелось бы оскорблять нежные чувства моей гостьи.

Зайла видела, как он быстро направился к девочке, которая сидела поодаль, а вся ее фигурка выражала непокорность и вызов.