Летные дневники, часть 5
Шрифт:
От Караганды домой вез я, спокойно-полусонно зашел дома, выровнял чуть выше и драл, пока мягко не упала на левое колесо. Надо бы полетать, мне двух посадок в месяц маловато.
Ну да что там летать. Отпуск с 9.09, уже в пульке отмечено. План – две Москвы, да Сочи на три ночи через Норильск. Сочи бы мне уже и ни к чему: шея по утрам клинит, болит, разминаю через силу, – какое к черту море. Надо грязи; ну, это в отпуске.
Украина отделяется от Союза. Страшновато и лететь в Харьков сейчас, да и не горит; думаю, обойдемся.
Ну, а в Сочи полно водки коммерческой, по 16 р., надо
Очевидцы утверждают: когда Шенин уезжал с повышением в Москву, наблюдали, сколько же было загружено барахла. Контейнеры: 20-тонник, 5-тонник и 2 трехтонника. Остальное, видимо, в драгоценностях и валюте. Наверное, на барахолке набрал.
И он же никогда палец о палец не ударил. И зарплата его была ну никак не меньше моей. Вор. Третье лицо в партии ворюг. И первое лицо в партии ворюг был Горбачев.
Надо ехать на дачу, собрать очередное ведро огурцов, уже не себе, а друзьям, да накопать ведро картошки. Надя приедет, чтобы все в доме было. А у нее как раз начнется период осенних посадок – самая нервотрепка.
Все-таки недаром моя жена живет на свете. Где ни глянь в городе – эти вот деревья она сажала, этот скверик – ее рук дело, эта улица из пустыря превращена в цветущий майский сад ее стараниями и умением, эти лиственницы она выкопала зимой, с комом, привезла, посадила, отлила и выходила… Главный озеленитель города. Есть чем гордиться: оставила свой след на земле. Уйдет она – а лиственницы эти еще сотню лет стоять будут.
Но какими нервами, какой пробивной силой, каким истовым отношением к работе, какой самоотдачей все это делалось! Каким здоровьем! Всю жизнь бьется за опчественное, а себе… ну, квартирка с телефоном, ну сад о четырех сотках, ну, гараж и драный «Москвич».
Поэтому когда я, летчик и барин, берусь дома за стирку или готовлю какой завалящий кусок мяса, то это не блажь, а разумный эгоизм: жену надо жалеть и беречь. На дом меня хватает. На все остальное – нет.
Но представить, чтобы моя супруга, деловая, современная, умная женщина, на которую заглядываются такие ли еще мужики… да и сам другой раз глянешь – и холодок в животе… – представить, чтобы она не работала, а занималась собой и только и ждала меня из полета, чтобы ублажать… Нет. Наш крест иной.
Ешь, Вася, свои помидоры с огурцами, лелей свою летнюю импотенцию и жди просвета в тучах. Октябрь будешь отходить от лета, как после наркоза; в ноябре начнутся обоюдные обострения всех болячек; потом наступят холода, когда супруга ложится спать в двухконтурных штанах, носках и пуховом платке; у тебя начнется обычный бронхит…
Жизнь прожита, чего уж там. Все удовольствия становятся редким исключением из обычной, будничной, постоянной болячки. И вечером ждем мы с нетерпением не близости, а газет. Ночь же приходит как избавление от дневной усталости и возбуждает единое чувство: наконец-то упасть! И – падает.
И
Свой сорок восьмой год жизни я встречу, естественно, в полете. Не надо было рождаться в час пик. Да я и не в обиде. Выпито и отгуляно на подобных мероприятиях достаточно. Хватит. Ну, иной раз и выпил бы. Да нет условий, да нет и той водки, да суета с продуктами, да… Это как бабу на стороне ублажать: да суета, да подход, да место, да время, да чужая же… да… а если даст? да СПИД, да… Да пошла ты со своим утюгом! Лучше я на Москву слетаю, а там же так уютно спится…
Кажется, начинаю ощущать усталость. На дачу приехал – ничего не интересно, набрал огурцов, быстро полил, накопал картошки и скорее домой. Ездить стал очень агрессивно – первейший признак нервной усталости. Вася, повнимательнее за рулем!
Зато весь дом в цветах, все вазы заполнены. Что-что, а мой день варенья весь в астрах. Хороший цветок, люблю. И прекрасная белейшая роза расцвела, и вот-вот раскроются два бутона красных.
Купил два гидроцилиндра для автоматического открывания фрамуг в теплице. Рад. Надо еще продумать управляемое от гидроцилиндра же капельное орошение. Ну, на это зима впереди.
Другому скучно жить, а тут мозгу времени не хватает, да и рукам. Столько дела кругом… одно мне мешает – моя природная, неповторимая, холеная лень, лень-фактор, с которым надо считаться.
Как трудно нагнуть себя. Но уж если начал, втравился, увлекся, втянулся, – в туалет сбегать некогда. Я в работе себя не помню, когда увлекусь. А потом все болит, потому что без меры.
29.08. Поработаешь тут. Мало того, что шею клинит каждое утро, так еще и в поясницу вступило. Ползаю, отставив зад, – какая уж тут работа.
Слетали в Москву, с задержками, ну, час пик. Уже было засобирались на запасной во Внуково, но туман начал приподниматься, и мы сели, выскочив из низких облаков на 60 метрах. Ну, вокзал в Домодедове – сумасшедший дом, как обычно в конце августа. Запарка, задержки, потная толпа…
Обратно дома садился я, вроде мягко.
Всунули нам еще Благовещенск на завтра. Это уже будет 100 часов, сумасшедшие деньги. Но сон пока хороший, падаю и тут же засыпаю. Если бы не шея, затекающая до острой боли через 3-4 часа, то спал бы мертво. Но некогда лечиться, уж в отпуске займусь.
Утром проснулся, были планы повозиться с машиной, но тут позвонили из профсоюза и велели мчаться на вещевой склад, выкупить две пары меховых штанов, выделенные восьми ветеранам, в т.ч. и мне. Из этих штанов шьются великолепные черные демисезонные куртки на меху, цигейка там что надо. Так что меня поощрили, ну, спасибо. Дюфцит!
Подозреваю, что администрация побаивается того, что с нового года многие ветераны, опытнейшие кадры, уйдут на обещанную Ельциным высокую пенсию, и вот нас стимулируют, создают лучшие условия для работы, подкидывают дефицит… Ну, как говорят, довелось и свинье на небо глянуть – когда резали…