Лето выбора
Шрифт:
В трубке задумались. Лейкин показал Кире большой палец. Молодец!
Шантаж - гадкая и подлая штука. Когда ты словно голый и на площади, и в любой момент люди могут узнать о тебе... нечто такое...
Мы все носим одежду, носим маски, прячем то одно, то второе... иногда из самых лучших побуждений. И когда находится человек, который грозится сорвать покров тайны...
Страшно.
А страх сковывает, лишает умения мыслить логически, заставляет биться и метаться в своих оковах - до сорванной
Даже - не человек.
Есть ли противодействие?
Да, есть. Рассказать всем тайну. Или убить шантажиста. Второе тоже вполне возможно.
Здесь и сейчас Анна не задумалась бы. Она бы пришла в гости к этой Рябченко, а потом... потом два человека умерли бы от разрыва сердца.
Угрызения совести Анну и мимоходом не задели бы, не то, что мучить. И по ночам никто не приходил бы.
Анна чувствовала себя в своем праве.
Любой, кто угрожает ее семье, должен быть уничтожен. Физически ли, морально...
Лучше - физически. Быстрее и проще. Откуда такая безжалостность? А побывав под расстрелом, начинаешь понимать, что человеческая жизнь - хрупкая штука. Особенно твоя.
И защищать ее хочется всеми доступными способами. А уж что касается близких...
Анна убила бы ради Киры. Останавливало простое соображение - бессмысленно. Это не первая и не последняя пакость в ее жизни. Ходить за ней и убивать всех Анна не сможет уже достаточно скоро. По понятным причинам. И что остается?
Научить девочку очень важным вещам.
Доверять своим родным и близким. Выбирать их с большим разбором, но доверять.
Защищаться и атаковать. Искать адекватный ответ, нужные меры противодействия - для любого противника. Не все и не всегда можно решить смертью врага. Кире придется этому научиться.
Не бояться жить. Именно жить, принимать жизнь со всеми ее радостями и горестями, плакать, иногда сгибаться, иногда падать, но подниматься и снова идти вперед.
Это сложно, это безумно тяжело, но Анна понимала, что у нее почти получилось. Она почти справилась.
И как же страшно оставлять родных и близких. Как же это больно. Отчаянно горько. Но у нее есть маленькое утешение. Они смогут справиться без нее.
И Анна еще раз поцеловала Киру в темную макушку.
***
Олеся жевала жвачку.
Кира раньше сама ее жевала, но сейчас...
Когда все это закончится, она даже кончиком пальца не притронется ни к одной жвачке. Пусть даже рядом стадо коров гулять будет! Она в нем будет - козой!
– Ну че, ты надумала?
Кира кивнула. Судорожно, неловко, но так даже лучше.
'Будь собой', - сказала ей Анна, когда провожала на эту встречу.
– 'Не играй, просто
Микрофон под одеждой приятно согревал. Но все равно... а вдруг не сработает?
Вдруг не запишется?
Ну вообще... страшновато.
– Я сказала. Один раз я участвую в твоих делишках. А потом пойди нах...
Олеся прищурилась.
– Три раза.
– Пойдешь сразу. Не так дорого стоит твой компромат.
– Да неужели?
– Рябченко, мы это уже обговаривали. Можешь меня обвинять в чем хочешь. Все равно я не виновата. Ты эту брошь сперла, если поискать, так и улики найдутся.
– Не найдутся.
– То есть брошку действительно ты сперла. И небось, не первую?
– Мамахен уже шестерых девок уволила. Все жалуется, как сложно найти приличную прислугу.
– Лучше б она тебя к Витюше отправила, - не вытерпела Кира.
– Вот ты стерва! Из-за него меня подставила? Да?!
Олеся злобно оскалилась.
– Ты сама виновата!
– В чем? В том, что красивее тебя?
– Ты!?
– Витя так и посчитал. Этого ты мне и простить не можешь, верно?
– Да пошла ты...
– Идти?
Олеся опомнилась.
– Так... хватит! Слушай сюда! Один раз ты отвезешь сумку по адресу, который я тебе скажу. Я тебе дам ее...
– А чего сама не отвезешь?
– Мать не одобряет. У меня есть сводный брат, я ему помогаю, а ей не нравится. Там в сумке ничего такого не будет, просто вещи.
Кира заколебалась.
– Дорогие, но вещи.
– А если ты что-то краденное туда подсунешь?
– Не подсуну.
– И ты точно от меня отвяжешься?
– Обещаю.
Кира изобразила сомнение, но в итоге согласилась. Один раз.
Олеся торжествовала. Поговорку про 'коготок увяз - всей птичке пропасть' она знала. Но не думала, что птичка может оказаться и птеродактилем.
Яна, Русина
– Сволочи! Простите, ваше...
– Тора Яна. Кто сволочи?
– Яна смотрела в злые глаза тора Изюмского.
Сволочами традиционно оказались крестьяне. За что?
Да за картошку!
Изюмский, видите ли, проникся полезной новинкой. И хотел ее вводить в своем поместье.
Крестьяне новинкой не прониклись. И с картошкой постоянно приключались то беды, то проблемы, то горести. Вот не хотели сиволапые картошку осваивать - и хоть ты тресни!
Принудительно Изюмский ее посадил! Но как заставить людей ее полюбить?
Третий год уже бьется...
Вот и сейчас! На картофельное поле каким-то чудесным образом налетел свинячий десант. Результат?