Летопись голодной стали. Ростки зла
Шрифт:
– Несомненно, – скептически ответил Дункан. – Однако между Венерией и Манисией лежит граница, которую охраняют. Не знаю, что сейчас творится в столице, но уверен, что ничего хорошего. А тебе светиться не следует. И я не хочу встревать в крупные неприятности из-за тебя.
– Тогда, раз боишься крупных неприятностей, останови коня и позволь сойти мне! – отрезано буркнула Елена. – Я обойдусь дальше без твоей помощи! А за сделанное ещё раз спасибо!
– Глупая всё-таки ты ещё… – вздохнул Дункан. – Шестнадцать лет. Простительно.
– Я не глупая! –
– Тогда бы ты подумала, прежде чем обижаться, сто раз. И сделала выводы. И держу пари, они были бы в мою пользу.
На минуту наступила тишина. Конь, уже подуставший, недовольно фыркал: мало того шагает уже сколько времени и невесть куда, везя на себе двух людей, так они ещё умудряются спорить. Конь недовольно махнул хвостом и дёрнул своей гривой, хлестанув ей по лицу девушки, что сидела перед мужчиной.
Елена гневно фыркнула. Но всё же спустя какое-то время успокоилась.
Дальше они ехали молча. И проехали так до одного поворота на юг. И этот поворот был ниспослан им как нельзя кстати. А может, и всё совсем наоборот…
Среди прошлых других, он ничем не отличался собой. Уклон протоптанной ранее травянистой тропы влево спускался с небольшого обрыва, возвышающегося над просторной опушкой. Со всех сторон она была окружена нескончаемыми стволами пышных сосен. Высокие хвойные верхушки заграждали собой горизонт, и, казалось, за их пышными и колючими тёмно-зелёными ветвями уходил в небытие край света.
Но это была лишь мнимая иллюзия, нагоняемая просторным лесом в сознание тех, кто томился по его необъятным просторам целую вечность.
И за этим самым поворотом поднимался ввысь столб серого дыма от костра. Посреди опушки, раскинув свой привал, сидело четверо людей. С виду они были похожи на охотников: водружённые на тела меховые кирасы, высокие кожаные сапоги, в которых заправлялись махровые тёмные штаны, и меховые шапки на головах. Один из четверых был бритым, с толстым черепом и широкими плечами, с мясистым лицом, заросшим щетиной, и носом формой картошки. Он лежал на подстилке из шерсти, облокотившись одним локтем возле бедра, громка хохоча от рассказа того, кто сидел по ту сторону костра. Округу на небольшой радиус охватит звук басистого и прокуренного смеха, а также возгласы остальных, наполненные нецензурной бранью. И чем ближе подступал конь, тем громче они становились.
Дункан притормозил коня у самого края обрыва. Он тщательно всмотрелся в сторону опушки. Его взгляд метался по каждому, кто сидел вокруг костра. Елена молча осмотрелась, а потом спросила:
– Кто это?
На что не получила ответа. Дункан слабо ударил поводьями, и конь лениво начал спускаться вниз. Сидящие у костра словно не видели их. Но когда конь выровнялся на прямой, один из сидящих, не прекращая бранно высказываться в хохот, посмотрел в сторону всадников, потом подтолкнул того, кто сидел спиной к ним, лысого и плечистого. Он обернулся, вынимая изо рта жёваный колос сухой желтоватой травы. На мгновение их голоса стихли. Сидящие встречали подъезжающих
Дункан приостановил коня на пол пути, не подъехав ближе.
– Кто такие? – спросил лысый низким и прокуренным голосом.
– Путешественники. Едем со Старого Дуба на юг.
– По лесу? А чего не по нормальной дороге, а по чащобе тащитесь? – Лысый прищурил свой левый глаз, что был изуродован пересекающим наискось шрамом.
– По дороге могут встретиться патрули, которые любят задавать навязчивые вопросы.
– В лесу не безопасно путешествовать, что на ногах, что на копытах. И в лесу не скроешься от навязчивых вопросов.
– Нигде нельзя быть уверенным в безопасности, но в лесу, по крайней мере, можно найти, где остановиться на привал.
Группа людей изучала всадников пристальными взглядами. Тот, что сидел справа от лысого, мужчина лет тридцати с шершавой русой бородой и в меховой шапочке, сплюнул наземь, поднося к себе жареный кусок мяса на железном прутике.
– Устали небось с дороги? – спросил лысый, приподняв края губ в улыбке, от чего его физиономия напомнила морду старого кабана.
– Есть такое, – ответил Дункан.
– Присаживайтесь, отдохните. Составьте нам компанию.
Один из сидящих за костром косо посмотрел на девушку, что ехала вместе с наёмником. Её выделяло платье. Мужчина слабо улыбнулся, не сводя с неё глаз.
Конь подступил ближе к костру. Дункан слабо подтолкнул девушку, жестом говоря, чтобы та плотнее натянула на себя накидку, а сам осматривался. Помимо костра на опушке слева от сидячих стояла повозка. Она была накрыта тентом, и что находилось в ней, не разобрать.
– Вы охотники? – поинтересовался Дункан. Наёмник спрыгнул наземь, потом подал руку девушке, и та сошла с седла, укутавшись в накидку. Поводья коня Дункан привязал к столбу дерева неподалёку от костра.
– Конечно, мы охотники. – Лысый ухмыльнулся, посмотрев на своих товарищей, и потянулся за своим куском мяса, жаренным на стальном изогнутом прутике, воткнутом в землю возле его ног. – Сидим и пожинаем плоды нашей охоты, как видите.
– В здешних местах не так много живности, на которую можно поохотиться. – Дункан подошёл и присел рядом, Елена присела за его плечом.
– Для умелых охотников, как говорится, преград нет. Они в любом месте поймают дичь, какой пронырливой бы та не была.
Лысый снял кусок мяса, проткнув его своим толстым ножом, и поднёс к губам.
– Едете, значит, со Старого Дуба? – спросил тот, кто сидел слева от лысого, самый молодой из всех четверых, одетый, впрочем, не как они: на нём была лишь кожаная куртка, перехваченная на боку ремнём, на котором свисали короткие ножны. Сам же человек был похож на джентльмена, каких только повстречать можно: лоснящиеся чёрные волосы были гладко приглажены к плечам, а на чуть бледном лице красовались заострённые усики и тонкая тёмная полоска на подбородке. Взгляд его был аристократическим, глаза поблёскивали маленьким лукавым огоньком.