Летопись голодной стали. Ростки зла
Шрифт:
Елена забежала за коня и спряталась. Тот нервно брыкался, привязанный к столбу дерева, громко ржал и бил копытами о травянистую землю.
Дункан всё отступал. Последний, четвёртый, завертелся в вихре атаки, выпрыгнув из-за плеча своего дружка. Дункан увернулся от его атак пируэтом, резко отринул. Парировать такие атаки было очень сложно.
Третий занёс меч над головой. Дункан опёрся на подогнутые ноги, принял удар сверху мёртвым блоком, потом резко крутанул клинок влево, опуская меч бандита вниз, саданул его лбом, потом пнул размашисто ногой в грудь, заставив его выронить свой меч, и с громким криком пронёс клинок за своей головой и срубил голову разбойника
Дункан резко переступил, встав в боевую стойку. Остались только они: раззадоренный смертями наёмник и бандит в кожаной куртке, крутящий блеклые кинжалы меж своих пальцев.
Темноволосый оскалил зубы в улыбке.
– Именно мне достанется честь убить тебя. И именно мне одному достанется награда – я трахну твою спутницу. И сделаю это не один раз. А потом изрешечу её тело на полоски и оставлю на пир воронам.
Дункан с рыком кинулся на бандита. Тот умело уворачивался вольтами, однако его кинжалы были слишком коротки, чтобы достать до тела наёмника. Переступая ногами, бандит прогнулся под рубящим ударом, вынырнул из-под руки и резанул Дункана в бок. Тот вскрикнул, спешно отходя и оборачиваясь, на что словил двойной колющий удар кинжалами в район солнечного сплетения и живота. Отражать такие было крайне неудобно. Клинки бандита были мелкими по сравнению с его мечом. А рана, нанесённая бандитом, давала о себе знать ноющей болью от каждого резкого движения любой части тела. Отступая, Дункан плясал в кружащемся танце, поддаваясь навязыванию такта ловким и умелым разбойником. Стоит отдать ему должное – сражаться с Соколом на равных, тем более диктуя ему свои условия в этой смертельной партии, мог только действительно отличный боец. Темноволосый был именно таким.
Они прокружились по всей опушке, создав собой одну большую воронку. В миг сражавшиеся оказались возле повозки, а через некоторое время и возле коня наёмника. Тот встал на дыбы и дико заржал.
Дункан зафиксировал оба клинка в прочном блоке. Их лица сомкнулись, разделяемые сталью. Наёмник смотрел в горящие глаза бандита: они насмехались над ним. Взгляд Дункана был непоколебим: безэмоциональным и холодным.
Вдруг послышался приглушённый стук, словно камнем ударили по стволу дерева. Бандит резко подкосил ноги, ослабил хватку, его глаза потекли. Он свалился. За его спиной стояла Елена, держа в руке здоровый камень. Её удар был не таким сильным – камень был чист, на нём не было крови, – но от неожиданности бандит выбыл из равновесия. Не теряя ни минуты, Дункан с рыком вогнал остриё меча под дых разбойника, слегка осевшего на подкошенных ногах. Тот вскрикнул, раскрыв рот, из которых потекли узкие багровые струйки. Его глаза пронизали небо, а потом закатились. Тело свалилось набок, дыхание прервалось.
Наёмник отступил назад, облокотившись спиной о ствол дерева. Его меч был залит кровью от основания и до эфеса. Переводя дыхание, он согнулся. Потом посмотрел на Елену. Та стояла, словно онемевшая, глядя на тело убитого бандита. А потом посмотрела и на другие тела. Сказать она ничего не могла, ибо к горлу подступал тяжёлый ком. Её грудь, сжатая корсетом, нервно вздымалась, камень как-то сам вывалился из её ослабших пальцев.
– Эй, спасибо. Сам бы я, наверное, не справился… – отдышавшись, сказал Дункан, исподлобья смотря на девушку. Та лишь молча посмотрела на него.
Потом наёмник зашипел, схватился за левый бок. Кожаный нагрудник, старый и слегка дряблый, и кольчуга под ним были запачканы багровыми пятнами.
– Тебя ранили? – спешно подойдя, девушка положила на его бок ладонь
– Ничего
– Надо посмотреть, и обработать, при необходимости. Иначе заражения не избежать.
Спустя некоторое время Дункан сидел перед костром в одной тёмно-коричневой рубашке, задранной кверху. Нагрудник и кольчугу пришлось снять. Елена умело обрабатывала его рану спиртом, найденным у бандитов в той бутыли, из которой они пили. Сказать честно, Дункан в очередной раз удивился её умению совладать с собой после вида крови. И, кроме того, она умело обращалась с раной, аккуратно поливая её жидкостью с весьма едким запахом. Достав из одной из сумок какую-то ткань, Дункан разорвал её и перебинтовал себе бок. На всё ушло минут десять. Солнце уже сходило со своего пика и медленно, но неутомимо наступал вечер. А вместе с ним и холодало ещё сильнее.
Закончив с раной и одевшись в кольчугу, наёмник затянул пояс. Посмотрев на повозку, он подошёл к ней. В нос ударил резкий запах крови. Зайдя за повозку, Дункан увидел два мёртвых тела: одним был мужчина, лет тридцати, в крестьянской рубашке с меховым воротничком, серых штанах и сапогах с высоким голенищем; второй лежала молодая, истерзанная полуобнажённая женщина. На её теле с кровяными подтёками распластались следы насилия.
– Суки… – прорычал Дункан сквозь стиснутые зубы, потом сплюнул.
Девушка шла к нему.
– Стой там! – приказал он Елене, вытянув руку.
– Почему? Что там? – спросила она, выглядывая из-за стороны.
– Стой там! – нервно повторил наёмник. – Вернись к костру и сядь к повозке спиной! И чтобы не оборачивалась!
– Но…
– Делай, что говорю!
Елена понурила голову, но сделала так, как велел наёмник. Она прошла к центру опушки и села перед костром, обхватив колени руками и глядя на то, как пламя нервно танцует в сооружённом из малых камней круге.
Наёмник раскрыл тент. В повозке были бочонки, корзины и сундук. Кроме них, как удачно, лежала лопата. Взяв её, Дункан зашёл за повозку и подошёл к одному из деревьев, после чего начал энергично копать. Лопата жадно вгрызалась в землю, разбрасывая вокруг ног наёмника крошками тёмную почву.
Прошло много времени, прежде чем Дункан выкопал яму. На это ушли его последние силы. Он устал.
По одному он перетащил тела двух убитых к яме и аккуратно сложил их, рядом друг с другом. Кем они были друг другу при жизни? Мужем и женой? Любовниками? Сейчас они соседи в одной общей яме, которая засыпалась отрывистыми махами лопаты, вгрызавшейся в рассыпающийся холмик тёмной почвы у её края.
Спустя некоторое время она была засыпана, а на ней Дункан насыпал небольшой холмик.
Потом резким махом воткнул лопату в землю, вытер лоб и пришёл к костру, уставши сев на одну из подстилок рядом с Еленой.
Девушка посмотрела на него.
– Что там было?
– Там были плоды творения человеческой жестокости. – Дункан ответил холодно, смотря на костёр.
Глаза Елены наполнились печалью. Она вздохнула, опустив подбородок на сложенные на колени руки.
Так сидели они молча очень долго и наблюдали, как вечерние сумерки окутывают горизонт деревьев перед ними, от чего их верхушки окрашивались в тёмный.
– В повозке есть еда. Перекусим и двинемся дальше, – спокойно сказал Дункан.
– Что-то у меня аппетита нет… – грустно сказала Елена.
– Забудь это, как страшный сон.
– А как же тела, разбросанные по опушке?
– Представь просто, что их здесь нет.
Спустя некоторое время они ели и пили возле костра. В повозке были найдены окорока зажаренного мяса, засушенная рыба, хлеб и готовая гречневая каша. Из питья были яблочный сок и виноградное вино. Выбрали вино. Девушка выпила два бокала, закусывая его мясом и кашей. Дункан выпил вдвое больше.