Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать
Шрифт:
– Это потешно, – рассмеялся старец.
– Вправду люди говорят: «Седина в бороду, бес в ребро». – поразился Зотик, которого уже порядком утомили бредни старика о каком-то там камне.
– Ну разумеется мои дражайшие гости, это не основная причина. Хотя признаюсь, я давно так не смеялся, как в тот день, когда селяне улепетывали со всех ног завидев наши пугала – та еще потеха!
Зотик сжал кулаки, а ноздри его вздулись. Ему пришлось стиснуть челюсти, чтобы не ляпнуть чего-то обидного. Безусловно он был зол и в то же время считал как-то неправильно злиться
– В соседней комнате я заметил сундук, до отвала набитый златами. Учитывая вашу торговлю звездной пылью, недостатка в деньгах у вас нет. Следовательно, вы можете позволить купить себе любую пищу, так зачем эти хлопоты с вымоганием? Зачем все эти фокусы и уловки с пугалами, надписями, скелетами? Тоже ради потехи? – рассуждал Готфрид.
– В назидание жителям деревни… а еще потому, что я люблю свежую, деревенскую снедь. – Витторио слегка улыбнулся, но тут же нахмурил кустистые брови. – Не скрою, я рад, что здесь присутствует староста Луковок. Мне есть, что ему сказать. Твои люди налетели на медвежий хутор как стервятники на поле брани: сдирали и рвали драпировку, вытоптали пол в гостиной и вынесли статую Дашарской королевы прошлого эона. Ценность, этого произведения искусства в астэрской валюте, в златах, можно измерить десятком деревень лесного княжества. Я хочу, чтобы все это вернули обратно и тогда духи простят вас, – можете не приносить дань, но не раньше, как вернете краденное.
Зотик покраснел как помидор, выслушивая как его отчитывает старец. Молодой староста чувствовал себя мальчишкой, пойманным родителями за мелким хулиганством.
– Все вернем, только вот неурядица вышла с девицей той каменной…
– Это какая же?
– Титьки у нее того… – Зотик почесал затылок, не находя себе места и посмотрел на друзей, ища помощи.
– Прошу прощения?
– Да грудь у нее отколота, вот что он пытается сказать. Я был в деревне, видел эту статую, столь изумительную работу сложно не заметить. – не выдержал Готфрид и выложил все как есть.
– И еще лицо… немного побито, мальчишки с рогаток пуляли. – виновато добавил Зотик.
Повисло неловкое, давящее как толща океана, молчание, нарушаемое лишь шагами Гаргуля, журчанием чая, подливаемого в те чашки, когда он заканчивался и треском дров в камине.
– Верните то, что есть… пока есть что возвращать. – закончил Витторио и голос его даже не пытался скрыть разочарования в жителях Луковок.
– Все вернем, даю слово, – убеждал Зотик.
– Мастер Витторио, не буду лгать, мне не жаль это говорить в виду того, чем вы здесь занимаетесь, но вам придется покинуть усадьбу. Звездная пыль запрещенный дурман в Астэриосе, его производство, равно как и продажа карается заточением в цепи. Полагаюсь на ваш разум и даю вам неделю. Через неделю я сообщу стражам Линденбурга о том, что жители Луковок обнаружили в усадьбе на медвежьем хуторе алхимическое оборудование для варки дурмана.
– Леон, ты же не глупый малек, не дай уму зайти за разум. Ты ведь и сам понимаешь, как устроен рынок? Спрос рождает предложение, не мы так другие. – заметила Хэзбарийя. – Как верно подметил кай Готфрид, у нас тут полно денег. Сколько вам нужно, чтобы морской бриз проветрил ваши горячие на решения головы?
– Хватит лягушонок, изволь немедля прекратить. Мы бы все равно надолго здесь не задержались. Пора двигаться дальше, мы и без того уже перелопатили все средиземное королевство.
– Да знаю, Вито, знаю. Просто… жаль бросать все это, столько труда вложено, верно Гаргуль?
– Несомненно, госпожа, – покорно согласилась горгулья, не проявляя особой тревоги по поводу переезда, а ведь именно Гаргуль сделал большую часть всей работы.
– Я рад, что мы пришли к согласию, – подчеркнул Леон.
– В таком случае, давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Как упомянул Вито, мы редко с кем-то общаемся. – примирительно предложила Хэзбарийя.
Двое юных рыцарей, староста деревни Луковки, таинственный долгожитель, полагающий, что он создает из себя философский камень, шэба из морских глубин Бесконечного океана и горгулья со странным именем Горгуль, провели время за беседой до самого рассвета. За полгода, трио охотников за привидениями стали первыми гостями Витторио. Друзья узнали много нового и об усадьбе. Например, почему у дверей и окон капканы. Оказывается, периодически Хэзбарийя уходила на северо-восточные болота близь дубовой чащи и пепелища, где собирала яйца иглачей, – необходимый ингредиент в алхимических изысканиях Витторио. Днем эти амфибии не гуляют по поверхности, так как плохо видят на свету, а вот ночью – запросто. Ночами иглачи шли по следу, желая вернуть яйца и натыкались на суровый оборонительный потенциал усадьбы. От шэбы Готфрид также узнал, что если обычный янтарь проварить в меду, то он приобретает красный цвет. Именно так и были созданы глаза для пугал. Разгадка светящихся рисунков оказалась тоже на деле простой: все дело в соке редкого цветка, на свету совершенно бесцветного, но сияющего во тьме. Чтобы скрыть гул алхимической установки, которая использовалась в варке звездной пыли, Витторио придумал систему труб, искажающих звук. Когда машину запускали, звук шел в трубы и искажаясь, превращался в жуткий вой, а сам агрегат запускали только по ночам. Изначально, чтобы отпугнуть от усадьбы случайных путников, мародеров и иных бандитов Витторио придумал, что нужно обставить все так, словно в доме поселилось нечто потустороннее и свирепое. Так, что вне зависимости от действий жителей Луковок, усадьба стала бы такой, какова она сейчас. Разве что дань никто бы не требовал. С едой проблем не было, Гаргуль регулярно летал в город и иные села, продавая звездную пыль и покупая еду для своего мастера и его ассистентки. Поинтересовались рыцари и о странном ночном стуке, слышимом с запада, но старик и его ассистентка лишь пожали плечами. Прощаясь, Витторио обратился лично к Леону:
Конец ознакомительного фрагмента.