Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать
Шрифт:
Леон и Готфрид едва успели поднять перед собой щиты, как тварь выстрелила в них иглами из спины. В щиты замолотило градом игл. Попадание одной такой можно сравнить с колотой раной стилета. Несмотря на обилие выпущенных игл, это был далеко не весь запас амфибии. Иглач хоть и был животным, но животным хитрым, желающим выжить, как и все прочие, а у юных рыцарей отсутствовал опыт сражения с такой бестией. Тут за спиной раздался хруст и лязг, а затем и крик:
– А ну разойдись хлопцы!
Как и прежде, Зотик и не думал уходить, а отсутствие столь необходимого в этой битве щита, деревенский здоровяк компенсировал весьма своеобразно – сорвав с петель дверь, Зотик нес ее перед собой как щит. Деревенский староста попер как таран на иглача, а тот повернув голову и увидев противника, хлестнул его хвостом, вдарив как следует по двери. Иглач крепко слажен и силен, но роста в нем не более полутора метров. Используя
– Лови туза, мурена пучеглазая! – выкрикнула шэба, вскидывая арбалет в тот момент, когда иглач повернулся к ней спиной.
Пальнув с арбалета, шэба плюхнулась на пол, но недостаточно быстро и одна из игл, пущенных в ответ амфибией, ранила ее в плечо, которому уже прежде досталось от Леона. Шэба растянулась на полу, по-прежнему наблюдая за всем, но не способная пошевелиться. Арбалетный болт торчал из спины иглача как белая ворона среди прочих игл. По чешуе струилась синяя кровь, но существо и не думало бежать. Прикрываясь щитами, троица воинов окружила иглача, собираясь порубить его мечами. Они выжидали, опасаясь открываться при нанесении удара. Свой вклад внесла даже Беатриче, которая начала мельтешить перед глазами амфибии, чтобы отвлечь ее внимание.
– Зотик, вдарь-ка по нему еще, пусть потеряет равновесие, а там и мы подключимся, – предложил Готфрид.
Иглач поднял вверх голову и грозно рявкнул, как если бы обвинял высшие силы в происходящем, а затем сам кинулся на ходячую дверь. Его нос-меч пробил древесину и скользнул по кольчуге Зотика, распарывая кольца. Готфрид и Леон тут же набросились на животное. Готфрида иглач сбил с ног ударом мощного хвоста с костяными наростами, а в Леона амфибия выпустила пару игл. Рыцарь защитил лицо и торс щитом, но не успел спрятать правую руку и одна из игл впилась в запястье. Леон обмяк и выронив меч, рухнул на пол, составив компанию шэбе. Зотик тем временем рванул дверь в сторону и приложил амфибию головой о стену. Отброшенный ударом, Готфрид очутился рядом со стариком и поспешил вернуться в бой. Он перепугался за друга, но сейчас ничем не мог ему помочь. Иглач стоял прямо перед ним всего в двух метрах, спиной к рыцарю. Внезапно вырвав нос-меч из двери-щита, амфибия развернулась спиной к Зотику и выпустила несколько иголок в громоздкого противника, явно воспринимая его самым опасным. Прячась за дверью почти в свой рост от носков до макушки, Зотик был неуязвим. От отчаянья или из иных побуждений, иглач кинулся прямо к беспомощному старику, явно намереваясь пронзить того своим носом. На защиту старика встал находящийся рядом Готфрид, подставив под удар себя, вернее свой щит. Нос-меч пронзил щит насквозь, но застрял, так и не коснувшись острием рыцаря. Тут амфибию огрел по спине дубиной Зотик, да так, что та сразу рухнула на пол, стрельнув последними иголками в нападавшего. Зотика зацепило и в компании безучастно следящих за боем, стало на еще одного зрителя больше.
Со лба Готфрида лил пот, руки и ноги ослабли и тряслись. Челюсти страха сомкнулись на нем, а тяга к приключениям и славе куда-то улетучилась, не иначе как сбежала самой первой, когда запахло жареным. Одно дело драться против людей и совершенно другое против бестии, о которой только слыхал от охотников и не имеешь ни малейшего понятия об ее повадках. Теперь он еще остался один на один с ней, а друзья распростерлись на полу, не подавая признаков жизни. Готфрид смутно припоминал, что иглы этой твари отравлены, но какой именно эффект оказывает яд, у него сейчас попросту вылетело из головы. Выхода не было, на плечи Готфрида легла судьба четырех жизней, ради которых он должен был выжить. К тому же, в нем закипала ярость: безудержная, свирепая и всеобъемлющая, он чувствовал, что сейчас ринется на противника сломя голову. Готфрид уже было решил, что сейчас уподобится герою и схлестнется с амфибией в последний для одного из них раз. Но его героическим планам не суждено было осуществиться. В дверном проеме откуда Зотик вырвал дверь показался черно-серый, крылатый монстр с холщовым мешком в руке. Готфрид глупо заморгал от удивления и растерянности, а крылатый монстр уже бросил мешок на пол и ворвался в комнату, сходу схватившись с иглачом. Амфибия растратила все иглы на спине, а потому выстрелила остатком с груди в крылатого монстра. Последний повел себя необычно и просто замер. Иголки, ударившись о него как о стену, рухнули на пол. После чего крылатая бестия вновь стала гибкой и подскочила к амфибии, ухватила ту за нос-меч одной рукой, а второй схватила за шею и свернула голову. Вот так вот просто. События сменялись быстрее, чем Готфрид поспевал за ними. Он так и стоял в ступоре, не понимая, готовится ему к драке с новым существом или же нет. Тут-то до него и дошло, что перед ним – горгулья. Эти существа относились к мета-расам, то есть к расам, созданным одной из прочих рас или вовсе появившимся незнамо откуда. Тут важно то, что к созданию мета-рас не прикладывали руки ни боги, ни монолиты.
Выдержка из энциклопедии гримуара
«Горгульи – искусственно созданные чтецами питомцы, исключительно для обслуживания и помощи хозяевам. В самом таинстве создания этих существ крылось абсолютное подчинение хозяину и невозможность причинить вред существам разумным, даже по приказу хозяина» – Хазимир Зулат, заметки из фолианта тысячи дорог.
Готфрид облегченно вздохнул, покручивая в памяти безвредность горгулий для разумных рас. Готфриду не доводилось лично видеть горгулий, и он почему-то представлял их невысокими уродцами, метра полтора в росте, безустанно следующими за чтецом и чуть ли не подтирающими тому зад. Эта же горгулья была какая-то вытянутая, даже худая, словно вся масса ее тела ушла в рост, а потому им она не уступала человеку. Человекоподобная гримаса, – а иначе морду горгульи и не назовешь, не выражала абсолютно никаких эмоций. Похоже, все кончено. Готфрид хотел было кинуться к друзьям и проверить как они, но у него хватило сил лишь на то, чтобы плюхнуться на пол спиной к стене. Слишком много всего стряслось за эту ночь и все пережитое нехило вымотало рыцаря. Горгулья осмотрелась и поспешила к старику.
– Премного благодарствую, хал или правильнее сказать кай? В любом случае, вы спасли мне жизнь, а я знаете-ли очень люблю свою жизнь. – откашлявшись, произнес старик, обращаясь к Готфриду, опираясь при этом на бочку и поднимаясь на дрожащие ноги.
– Мастер, не стойте босиком, пол холодный, вот ваши тапочки, – участливо заметила горгулья и протянула старику тапочки, слетевшие с него во время всей этой заварушки.
– Благодарю, Гаргуль, – ответил старик, приподнимая сначала одну, затем другую ногу, пока горгулья заботливо одевала на них тапочки. – Спешу отвести от вашего сердца тревогу за ваших дражайших соратников, через пару минут они смогут двигаться. Яд этого воистину мерзопакостного животного действует моментально, но к счастью, недолго.
У Готфрида голова шла кругом от всего увиденного. Он сидел и пытался как-то упорядочить мысли в той каше, что заварилась в его думающем котелке.
– Что ж, вы мои гости, хоть и незваные, а гостям принято оказывать радушный прием.
«Да уж, радушнее некуда нас тут встретили» – подумали Леон и Готфрид одновременно.
– Полагаю, нам всем нужно успокоиться и выпить чаю. Гаргуль, будь любезен, изволь заварить. – распорядился старик. – Но прежде, уложи нашего лягушонка в кровать, не пристало женщине вот так вот лежать на полу.
– Как прикажете, мастер, – горгулья взяла шэбу на руки как ребенка и скрылась в соседней комнате.
– Если вы не против, халы, я подожду вас в кабинете, – старик сильнее закутался в халат. – Здесь слишком сыро и шумно, а в такую дождливую погоду мои кости ноют, требуя тепла. Как будете готовы, проходите. – старик указал на дверь.
«Что вообще сейчас здесь произошло!?» – в сердцах про себя выкрикнул Готфрид, еще приходя в себя.
Как старик и обещал, через пару минут, пролетевших для Готфрида как секунды, Леон, а затем и Зотик поднялись на ноги. Теперь пришла очередь Готфрида душить в объятиях двух друзей разом, прижимая их к себе.
– Как же я испугался! Вы просто не представляете! Думал, что потерял вас! Как вы!? Видали все произошедшее!?
– Видал и слыхал, – потирая оцарапанный бок под распоротой кольчугой, заявил Зотик.
– Похоже мы были в сознании, но не могли двигаться некоторое время. Невероятно, я и не думал, что мы повстречаем когда-нибудь иглача! – сказал Леон.
– Что правда, то правда! Откуда он тут вообще взялся? Они же живут на непроходимых болотах, близь пепелища. – Готфрид подошел к телу амфибии и пнул, проверяя точно ли иглач мертв. – Пришло время выяснить тайну медвежьего хутора, идемте к старцу! – добавил рыцарь и друзья поддержали его.
– Секундочку, – Леон осмотрел агрегат в центре зала, пробирки, дистиллятор и остановился рядом со столиком, где был рассыпан серебристый порошок.
– Готфрид, подсоби знаниями, подскажи, пожалуйста, как выглядит звездная пыль?
Рыцарь в черном подошел к своему светлому товарищу с маской изумления на лице, догадавшись куда тот клонит. Сняв перчатку, Готфрид коснулся кончиком пальца серебристого порошка, затем попробовал его на язык и обескураженно посмотрел на Леона.
– Это звездная пыль, Леон! Та самая звездная пыль, блеск, прах небес – дурман. Холера, ну конечно же, так вот откуда взялся этот пряный запах!