Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать
Шрифт:
– Покажем, что мы их раскусили и ничуть не боимся. Ломай дверь, Зотик. – распорядился Леон. – Полагаю кто бы тут не осел, он или они, пользуются другом входом, но мы пойдем прямо в лоб.
Рыжий верзила взял разбег и уже собирался врезаться в парадные двери, как Леон его внезапно остановил.
– Стой! Не так, не то залетишь внутрь, а там я погляжу весь пол в коварных сюрпризах. – Леон заглянул внутрь через разбитое окно и увидел кое-что неприятное.
Готфрид последовал примеру друга и сунув в окно факел, осторожно заглянул внутрь, сквозь щерившееся зубами осколки рамы. Рыцарь присвистнул. Беатриче подлетела к его лицу, внимательно наблюдая, – ее определенно интересовало как он издал этот звук. Весь пол холла напротив дверей и разбитых окон устилал жестокий орнамент из медвежьих капканов. Такие мощные капканы в два счета раздробят человеческие кости.
– Используй
– Угу, – согласно кивнул Зотик и ухватив поудобнее свое оружие, вдарил ей по двери.
– Тук-Тук! Эй, завывашки, отворяй вороташки, пришли ваши череповскрывашки! – подняв голову, дерзко прокричал Готфрид в окна второго этажа, чувствуя уверенность в своих силах.
Эквиларам стало ясно, что в доме обжился ушлый тип или даже группа типов, крайне смышленых и решивших красиво жить за счет простоватых селян. С третьего удара, левую дверцу вообще снесло с петель, а правая повисла на одной, жалобно скрипя.
– Осторожнее, прошу, смотрите под ноги и по сторонам. Кто знает какие еще ловушки нас тут ждут. – предупредил Леон и факелом указал на капканы сразу за дверью.
Зотик своей дубиной растолкал капканы, так, чтобы можно было войти внутрь. Некоторые из них вхолостую злобно щелкнули своей железной пастью. Как-ни странно, внутри поместья завывание слышалось тише, сменившись гулом, доносящимся из самых потаенных глубин зловещего дома. Холл встретил незваных гостей кроваво-красной надписью на стене – «вас смерть всех ждет», написанной на альвийском языке, светящейся в темноте субстанцией. Крестьяне не умели читать, очевидно, что надпись предназначалась для тех, кто умел. За окном громыхнуло и весь холл на мгновенье вспыхнул в черно-белых тонах. Во время этой вспышки, юноши увидели, что на огромной люстре под потолком мирно покачивались в петлях скелеты без костей рук и ног. Стены украшала драпировка из красной атласной ткани и картины, хоть и покосившиеся, но все еще поражающие своей красотой, как тоскливое и молчаливое напоминание о былых днях. Местами драпировка была грубо обрезана, и Готфрид вспомнил, что видел режущие глаз дорогие ткани как занавески в паре хат на деревне Зотика. Рыцарь усмехнулся мужицкой простоте, ведь любая из висящих тут картин стоила в десятки раз дороже, но селяне позарились на тряпки, не иначе как жен своих порадовать.
– Полгода назад говоришь граф помер? Что ж, или у почившего графа извращенные вкусы или этих скелетов повесили тут уже после его смерти. – рассудил Готфрид, почесывая подбородок.
– Это место знавало лучшие времена, – произнес Леон, пораженный осколками той роскоши и красоты, что сохранила усадьба.
Даже в столь унылом виде, поместье сохранило частичку былой красоты. Сквозь разбитые окна хлестал дождь, заливая затоптанный грязными сапогами паркет. Чудовищная роскошь, пришедшая в провинции из королевской столицы, где знать взяла себе эту необычную моду – выстилать пол оригинально подобранными дощечками из различных пород деревьев. Естественно, преимущественно Линденбургских. Сине-золотые занавески развивались в окнах как знамена, там, где они еще остались разумеется. Резкие вспышки молний придавали этому миру кромешной тьмы объем и рельеф, выхватывая из бездны ночи коридоры и элементы интерьера, завешенные серой тканью. На втором этаже кто-то неспешно шагал, скрипя по паркету и шаги эти сопровождались звенящим грохотом. Запустение столь некогда прекрасного дома, пробуждало меланхолию и тоску, лишний раз напоминая о том, что все в этой жизни рано или поздно увядает.
– Разделимся? Если пойдем вместе, то можем упустить того, кто тут обжился, – выдвинул предложение Готфрид.
Зотик испуганно замотал головой.
– Пожалуй, что да. Осмотрим для начала первый этаж. Как закончим, встречаемся тут же и идем на второй. Зотик, оставайся тут, чтобы нам никто не зашел в спину, а заодно и не сбежал через парадный вход.
– Может я с вами, а? – взмолился рыжий великан, теребя оберег на шее.
– Исключено, тылы открытыми нельзя оставлять, это азы тактики, мой друг. Просто карауль холл и никуда не ходи. – пояснил Леон.
С Розалиндой наготове, Леон отправился в правое крыло усадьбы, а черные крылья Корвуса потянули Готфрида в левое крыло. Беатриче сидела у него на плече и сейчас рыцарь был как никогда рад ее компании – всяко не один.
– Ну что мелкая, страшно?
Медуза неопределенно поднялась с плеча и снова опустилась на него, а Готфрид шарахнулся от нее с непривычки.
– Хватит без конца менять облик! Верни прежний, мне он по нраву. Ты думаешь я бы дал медузе имя Беатриче? Тебе бы в этом облике больше подошло другое прозвище, например – чудище морское.
Эйдос покорно принял прежний вид, серой девчушки, с плавающими волосами и бирюзовыми бусинками глаз. Готфрид держал в одной руке факел, а в другой меч. После вспышек молний, рыцарь ощущал себя чуть ли не слепым – так хорошо все становилось видно во время них и до столь крохотного островка света, сужалось после. Готфрид обратил внимание на то, как сильно вытоптан пол, причем башмаками разного размера. Занавески развивались как паруса у него на пути, а ветер выл точно прокаженный волк, заглянувший в глаза безумию. Капли дождя залетали в окна подобно брызгам волн, разбивающихся о борт корабля. В воздухе стоял густой и сладковатый запах какой-то пряности и по мере углубления в темные недра усадьбы, этот запах усиливался. Вдоль стен напротив окон стояли скульптуры и рыцарские доспехи. Большая их часть конечно была завешена тканью, но с некоторых экспонатов она сползла на пол. Сердце рыцаря замерло и даже Беатриче встала в полный рост на плече Готфрида, когда один из экспонатов, завешенный белой тряпкой сделал шаг вперед и встал прямо на пути юного рыцаря. Готфрид лишний раз напомнил себе о том, что все это розыгрыш, никаких призраков тут нет и быть не может. Ветер трепал грязную ткань на ожившем экспонате, скрывая силуэт под ней ее. По видимой части поножей, Готфрид определил, что перед ним некто в латах. Силуэт сделал шаг вперед, за собой он волочил тяжелую алебарду, безжалостно скребущую и без того натерпевшийся паркет.
– Шутки в сторону, любители стращать, ваши игры закончились. Предупреждаю на словах, затем предупреждаю мечом, ясно? – с вызовом бросил Готфрид.
Угрозы рыцаря разбились о силуэт как волны о многовековые скалы. Гром и молния пришли ему на помощь. Во время очередной вспышки, Готфрид увидел, как просвечивает ткань, — под ней был рыцарь. Выждав пару секунд, Готфрид пустил Корвуса в ход и лезвие его меча стремительно ринулось сквозь тьму, отражая на себе языки пламени факела. Готфрид не хотел убивать зарвавшегося в своих играх человека, а потому направил удар в плечо. Увы, ожидание вдребезги разбилось о рифы реальности, а реальность была такова, что Корвус хорошенько вдарил по латам и от тех со звоном отпала латная рука – полая внутри. Оставшейся рукой силуэт волочил за собой алебарду и в ответ на выпад Готфрида, он пустил ее вход. Лезвие секиры просвистело сквозь Беатриче и впилось прямо в картину, разорвав полотно и застряв в деревянной стене. Готфриду удалось вовремя наклониться. Былую спесь как рукой сняло, ведь если в латах никого нет, то с кем же приходится иметь дело? Готфрид сделал новый выпад, но на этот раз не мечом, а факелом и поджог ткань на мрачной фигуре. Это была его последняя надежда на то, что сейчас все встанет на свои места, а жуткий противник окажется просто одноруким. Готфрид еще не осознал, что будь внутри лат кто-то, как он видит сквозь ткань, застилающую шлем? Игривое пламя быстро разбежалось по всему полотну, но силуэт под ним вместо того, чтобы метаться из стороны в сторону или скинуть с себя полотно, как ни в чем ни бывало дергал древко алебарды на себя. Готфрид развернулся и рванул обратно в холл. Перепуганный топотом шагов, Зотик встретил его с дубиной на перевес, готовый смять в лепешку.
– Это я, смотри не зашиби! У тебя есть лишний оберег? – отдышавшись, поинтересовался Готфрид.
– Оберег? Зачем, нам же голову морочат и никаких призраков нет… – Зотик отложил дубину и тут увидел через плечо друга нечто отчего тут же попятился.
По коридору шел пылающий рыцарь, волочащий за собой по полу алебарду. Тут с противоположной стороны прибежал Леон, с крайне разочарованным выражением лица, на котором читались остатки холодных поцелуев страха.
– Не помогает твой оберег, Зотик, – с досадой сообщил Леон и тут тоже заметил рыцаря, одетого в языки пламени. – Нас берут в клещи! – Леон указал назад и с лица Зотика пропал привычный румянец, а лицо Готфрида приблизилось к извечной бледности Леона.
С восточного крыла усадьбы по коридору плыл не иначе как – призрак! По крайней мере если опираться на собирательные образы из различных баек, да сказок. Мигающий фиолетовый человеческий контур, размытый до того, что человеческий силуэт в нем можно было опознать лишь с трудом. Силуэт внутри которого угадывались десятки наслаивающихся гримас, плыл над полом, а контуры его рук и ног размывались полностью, походя на обрывки одежд.
– Меч его не берет, я пробовал, – сообщил друзьям Леон, глядя на призрака.