Летописец. Книга 3. Четыре наследника
Шрифт:
– Не пойму, почему эти идиоты до сих пор торчат в Сканналии! – Кэйрон и впрямь не понимал.
Фил снова засмеялся – он вечно смеялся, даже на повешении того придурка, который привёз новость о смерти старшего Сиверса.
– Я сказал что-то забавное? – холодно спросил Кэйрон.
– Никак нет, Ваше Величество, – поклонился Фил. Его поклон показался Кэйрону издевательским. – Я-то лишь говорю, что они находятся в Сканналии, потому как нужны нам.
– Нам?
– Ну, они выполняют определённую работёнку и неплохо справляются, правда же? – подмигнул Фил.
«Вот кого бы я повесил с удовольствием», – недовольно подумал Кэйрон, брезгливо глядя, как Фил демонстративно чмокает губами. Кэйрон повернулся к Захару:
– О чём он? – Захар мог бы понравиться Кэйрону, если бы на его фоне король не чувствовал себя младенцем из колыбели.
– Ведаете ли вы, как Маэрина прознала, что её супруг содействовал отравлению дочери? – медленно начал Захар. Кэйрон вздрогнул. Сам он поначалу винил в отравлении Дайруса, но слишком уж тонкая была игра. Рука Гиемона ощущалась намного явственнее. Смущала лишь цель – Марция вместо Дайруса. Потом, когда Марик нашёл яд и оказалось, что он предназначался королю, да и куплен в Барундии во время приезда туда Сильвестра, Кэйрон впервые по-настоящему задумался о вине Гиемона. Клятва, которую едва не дал Дайрус, убедила его в невиновности одного короля и вине другого. Кэйрон вспомнил о Диме. Это казалось логичным. Когда Маэрина откуда-то узнала о вине мужа и убила его, Кэйрон перестал сомневаться. Однако всей правды он не знал.
– А вам это известно? – спросил он Захара. Неужели сканты и к этому приложили руку?
– Вестимо, – пожал плечами Захар. – Это мы отдали ей Сильвестра, а уж она выведала у него всё, прежде чем скормила псам.
Кэйрона передёрнуло. Захар говорил об этом совершенно спокойно, словно намекая королю о чём-то совсем ином. Может, о судьбе Криса? Николь с восторгом рассказывал Кэйрону о смерти сына Айвариха, о том, как собаки поедали его кишки. Николь ещё не знал, что сам погибнет ради того, чтобы Марик получил его должность. Услуга за услугу. Жизнь Николя за склянку маруния. Тогда Кэйрон не понимал: его тоже используют. Если бы не смерть Макса, неизвестно, где валялся бы сейчас его собственный труп.
– Значит, это вы его похитили? Как? – Сильвестр, отправившись послом к Гиемону почти год назад, пропал вместе с кораблём.
– Это наше дело, Ваше Величество, – отрезал Захар. – Но мы и прежде обладали нужными уликами. Мы добавили их, дабы выглядело достовернее.
– Что за улики?
– В некотором роде, свидетельство измены, бумага касательно первого, неудачного, похода Дайруса. Он был мышеловкой для принца, в чём самолично сознался Гиемон в тайном письме к Урмасу. Окромя этого кое-кто из дворцовой челяди короля Лодивии немало порассказал любопытного о притязаниях Урмаса Десятого на земли Стефана Фангарского, Гиемона – на его флот и брак Марции с Айварихом, Айварих заполучил бы…
– Дайруса. Интересный получился триумвират. – Как много нового порой узнаёшь в ответ на незначительный вопрос. Кэйрон уже не знал, что услышит дальше.
– Ненадолго. После избавления Дайруса от верной гибели союз распался. Гиемону достался флот, Урмасу – земли, Айварих остался у разбитого корыта. Посему он заместо Марции избрал Торию, затеял реформы, тем самым изрядно нам подсобив. Гиемону, дабы сделать дочь королевой, пришлось раздобыть племяннику трон, хотя пользоваться им долго Гиемон бы Дайрусу не позволил. Его замысел рухнул: пострадал не Дайрус, а Марция. Маэрина, проведав о делах мужа, затребовала его назад в Барундию по причине приезда Урмаса. Король Гиемон отправился восвояси, отдав армию в наши руки.
– В ваши? – Кэйрон решил бы, что это шутка, но шутить Захар не любил.
– Вестимо. Осталось наставить её на путь истинный.
– Грабить и насиловать? – Почти полгода именно эти «подвиги» составляли славу армии Гиемона.
– Разделять и властвовать, как завещал один древний правитель, – Захар невозмутимо посмотрел на Кэйрона. – Дабы возвратить власть, нам требовалось разделить страну на орды воюющих промеж собой солдат, крестьян, ремесленников, священников, женщин, детей. Все супротив всех. Люди утратили бы веру, их обуял бы страх и неуверенность в грядущем. Все винили бы в этом короля Дайруса. С его дозволения солдаты Гиемона разбойничали в стране, он в слабости своей и безумии не остановил кровавый разгул, его нерешительность раздирала страну на части. Имя Дайруса уже проклинают во многих городах и весях, как намедни проклинали имя Айвариха, а пред тем – Райгарда.
– Вы всё это проделали специально? – с любопытством спросил Кэйрон. Он до сих пор плохо понимал, как им столько удалось добиться.
– Мы уразумели, что чем более тягот у населения, тем менее люди верят королю и мешают нам. Ежели все возьмутся за оружие – даже простые вилы, – остановить их сможет лишь сила, которой Дайрус не обладает. Эктариане и зарианцы должны биться друг с другом, деревенские против городских, одно село против другого, горцы против помещиков равнин – только так мы могли возвратить отнятое у нас! – напористо закончил Захар. Его широкое лицо раскраснелось.
– Чем хуже, тем лучше, да? – король задумался.
Кэйрону доводилось слышать о планах Гиемона и Маэрины, придумывать свои – этот превосходил самые циничные идеи. А ведь сканты ещё и довели до безумия трёх королей! Да, они веками шли к власти! Кэйрон это понимал. Он сам был такой, они же буквально свернули горы, разверзли землю и околдовали целую страну. При этом никакого волшебства, Летопись не помогала им, лишь показывала силу древней магии тем, кто давно о ней забыл. Сделай они один неверный шаг, Летопись могла их погубить.
Из догадок и обрывистых признаний Кэйрон составил более-менее цельную картину, но на ней оставалось много белых пятен. Сканты пытались овладеть разумом Эйварда, потом отступили, затем повторили этот трюк с Айварихом и Дайрусом. Кэйрон не знал, имеют ли они отношение к приходу Айвариха к власти, но, начиная со смерти летописца и первого похода Дайруса, они стояли почти за всеми важными событиями в Сканналии. Ни Истинная Летопись, ни королевские шпионы ничего не заподозрили.
Чем больше открывался Кэйрону заговор скантов, тем более восхищался он этими людьми, понимая одновременно, что он для них – пешка, как Эйвард, Айварих или Дайрус. При первой встрече Захар подтвердил: сканты планировали поднять Рургард, недовольный нападениями солдат Гиемона на свои земли, и посадить Макса на трон. Младший Мэйдингор поддерживал веру предков и злился на Дайруса, не признавшего его наследных прав. План рухнул из-за глупости Макса, который не сумел объединить кланы против короля – вместо этого отдал победу Ворнхолму и погиб сам. Кэйрон много узнал с того времени, как захватил Нортхед, но важнее разобраться, что делать дальше.
– Вы просмотрели мой список? – Кэйрон чувствовал себя идиотом, обращаясь на «вы» к кому-то из скантов, тем не менее, иначе говорить он не мог. В его сознании Захар не был личностью сам по себе, только вместе с Филом, Бобом и ещё неизвестно кем. За каждым из них словно стояла целая толпа, именно к ней обращался любой вопрос. Кэйрон не знал, сколько их, где они находятся, и боялся, как бы они его не принесли в жертву богам, если он им не угодит. Поэтому, наверное, он написал список, который сейчас вертел в руках Захар.