Летучие бурлаки (сборник)
Шрифт:
Спустя десять лет, в 1991 году, когда всякая тварь считала своим долгом говорить про «Россию — вековечную рабу» и населяющих её «русских рабов», неспособных ни к работе, ни к труду, Гребенщиков сочиняет «Русский альбом» — преисполненную пронзительной печали пластинку об исходе прекрасного народа, спасти который может только божественное чудо.
«Русский альбом» был оглушительно нежданным, потому что за предыдущие без малого двадцать лет слово «русский» в песнях «Аквариума» не встречалось ни разу.
Спустя ещё десять лет, когда мы готовились вступать в тучные нулевые, зачарованные новым
И если нам и показалось, что всё пошло на поправку, то лишь потому, что «…падающим в лифте с каждой секундой становится легче».
А в 2011 году в очередном провидческом альбоме «Архангельск» он сообщил нам: «Мы выходим по приборам на великую глушь…» (Но что характерно: «…назад в Архангельск»! Глушь нас несколько пугает, а вот «назад в Архангельск» — отчего бы и нет?)
Поэтому какие ещё интервью.
Не надо никаких интервью.
У нас и так всё есть.
Идём дальше по приборам.
Сквозь суховей по городу скрипящих статуй в ожидании государыни, которая нас пожалеет, и бурлака, который снимет с места нашу ржавую баржу.
Выцветшее пятно на месте портрета
Городок наш тихий, с ветхими заборами, выцветшими прудами и огородами, сразу выдающими степень работоспособности хозяев.
Именуется он Скопин, я там родился — в местном, крашенном в жёлтый цвет роддоме.
На самой окраине этого городка сельской своей жизнью жили мои бабушка и дедушка: они держали богатый двор, много птицы и неизменно голов десять разнообразной скотины — от коров и поросят до кроликов.
Расти среди этого зверинца, ежеутренне наблюдая быт и повадки разнообразных мохнатых душ, было чудесно. Тот опыт натуралиста мне пригождается по сей день.
Отдельный интерес представлял центр городка с каруселями, магазином детской игрушки и памятником маршалу Бирюзову Сергею Семёновичу.
Мальчики любят всё военное, поэтому строгий профиль Бирюзова всегда вызывал у меня почтение и лёгкий трепет.
Уже позже я узнал, что если кто и имел шанс распылить к чертям нашу планету — так это Бирюзов, потому что он был главный командир во время Карибского кризиса, когда СССР и США едва не начали Третью мировую. Бирюзов находился на Кубе — и, пойди ситуация иначе, именно он бы и запустил первую ракету куда-нибудь в Нью-Йорк. Наш, скопинский, я с ним на соседней койке родился… правда, чуть позже.
В ста метрах от нашего дома стоял другой, скромный домишко, в котором провёл детство ещё один наш земляк — композитор Анатолий Григорьевич Новиков. Вы его наверняка знаете, потому что он сочинил и «Эх, дороги, пыль да туман», и «Смуглянку-молдаванку», и ещё десяток волшебных песен, которое споют хором на любом русском застолье.
Кстати, и песню «Вива, Куба» тоже он сочинил — что-то, видимо, тянет наших скопинских в те края.
Третий наш земляк — режиссёр Иван Лукинский, один из самых знаменитых советских кинематографистов,
Нельзя не упомянуть драматурга Александра Афиногенова, которого очень любил (и лично цензурировал, и потом едва не уморил) товарищ Сталин. Его пьесы шли по всей стране — была, к примеру, такая штука, как «Страх» (1931), в которой, не поверите, впервые зашла речь о репрессиях. Ещё была прекрасная пьеса «Машенька», которую только в шестидесятых сыграли на сцене 3036 раз, а потом ещё и кино сняли по ней.
Афиногенов тоже, значит, с соседней койки нашего жёлтого роддома.
Если вы когда-нибудь видели фильм «Адъютант его превосходительства» с Юрием Соломиным, — то прототип его героя, личный адъютант Командующего Белой Добровольческой армией Май-Маевского Павел Макаров — тоже из Скопина. Макаров в своё время написал книгу воспоминаний «Адъютант Май-Маевского», которая послужила основой и для фильма, и для других книг, и для театральных постановок. В общем, человек-легенда и не последняя составляющая в героической мифологии советской власти.
Один из умнейших людей России, философ, физик и богослов, переводчик и исследователь Джойса, издатель Павла Флоренского и Сергея Булгакова, академик РАЕН Сергей Хоружий — тоже наш, скопинский.
Говорят, что он впервые систематически изложил алгебраическую аксиоматику релятивистской квантовой теории. Я в этом ничего не понимаю, но звучит всё равно убедительно.
Обычно на любой российский городок хватает одного, ну, пары знаменитых земляков: Скопин же, как мы видим, место немного аномальное, потому что, как ни странно, я тут ещё не всех назвал. К Скопину имели прямое отношение ещё как минимум два писателя-натуралиста, несколько советских актёров и ещё пара художников. Бабушка певицы Людмилы Зыкиной, раз уж на то пошло, тоже наша — и сама Зыкина на свои скопинские корни ссылалась не раз.
Мы недавно сидели за одним столом с человеком по имени Владимир Дель — руководителем театра «Предел» и одним из лучших театральных режиссёров в России, тоже, естественно, из Скопина родом: а откуда же ещё.
В компании с нами были два молодых, но уже прекрасных московских актёра — Роман Данилин и Михаил Сиворин. Наверное, даже не стоит пояснять, где они оба родились, а то вам надоест читать про жёлтый роддом. Мы все — Дель, Сиворин и Данилин — не так давно поставили один спектакль по моей повести — такой вот у нас скопинский подряд, жаль, композитора Новикова нельзя подтянуть… но дело, в общем, не в этом.
Сидели мы за столом и в шутку представили, как в нашем родном городе на центральной площади решили установить памятник, ну, или два памятника каким-нибудь знаменитым скопинцам, — чтоб, к примеру, хвастаться перед туристами.
В процессе этой работы скопинские власти быстро осознают, что памятников в центре должно быть не один или два, а десятка как минимум полтора. Что, естественно, поставит в сложное и даже катастрофическое положение местный бюджет.
…впрочем, до недавнего времени вопрос о конкуренции между уроженцами Скопина фактически не стоял.