Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова
Шрифт:
— Вы странные торгаши… торговцы. Это же доподлинные предметы массовой культуры определенной эпохи конкретной страны, самой большой на Земле!
— И за это барахло пуд золота?.. Вот ханыга генерал! Кричал там: за Родину, за Сталина! А нашу славу боевую и трудовую на презренный металл разменял?!
— Из идейных соображений, — непреклонно заявил неизвестный. — Он хочет, чтобы Музей Его Времени сохранился навечно — где угодно. Хоть у черта на куличках! — как он выразился. Кстати, приблизительно так и переводится название нашей далекой планеты на русский язык. Я был неимоверно поражен таким совпадением. Это лишний раз подтверждает то, что сама судьба за нас, а не за вас.
— Да мне этот ваш музей и даром не нужен! — отмахнулся Петя.
— Благодарю вас! — ловко перехватил его руку и восторженно затряс ее обеими руками незнакомец.
— А как вы его убедили, что вы — это вы? — не сдавался Петя. Все еще одолевали сомнения.
— Не верил, поверил.
— Вот вы говорили, что можете принимать облик любого земного существа. Докажите! Что?.. Ага!
Но неизвестный тут же превратился в лохматую рыжую дворнягу и резво обежал вокруг стола. Затем встал на задние лапы и неожиданно лизнул Петю в нос. Это его совсем доконало, он чуть не хлопнулся в обморок.
В сарай заглянула грозная Петина мать.
— Осторожней с курением, сгорите, — предупредила она, и тут ее взгляд упал на рыжего пса.
Он умильно глядел на нее и мотал хвостом, поднимая пыль.
— Не приваживай, — строго сказала она сыну, — а то собачников вызову.
— Только не собачников! — вмиг превратился в человека наш дворпес.
Она-то уж точно упала в обморок, мы с Петей еле успели ее подхватить.
Только теперь я начинаю понимать, кем был мой удивительный кот-спаниель Тимка. Тоже, видать, из «космических торгашей-торговцев» и так же, наверное, к чему-то приглядывался и приценивался в нашей Матвеевке. Не к старым ли автомобилям? Помнится, еще будучи котом, он любил полеживать на капотах «Побед» и «Москвичей» первого выпуска. Интерес к «ретро»? А как он тоже боялся собачников!
Петина мать быстро пришла в чувство. Огляделась — за это время неизвестный успел стать мотыльком — и удалилась, недоуменно потирая лоб.
— Жаль, конечно, что такой поучительный музей истуканов и идолов уплывет из нашей страны, — сказал я. — Все хорошее — иностранцам! А что поделаешь?.. Мы сами еще не доросли до мысли, что надо хранить любую память. Из нашей истории гипсовую культуру не вычеркнешь.
— Что я слышу? — опять возник неизвестный. — Выходит, как у вас говорят, я лопухнулся? — Он был очень расстроен. — Значит, не вник в человеческий образ по Станиславскому! Пять лет земной жизни коту под хвост?.. Теперь-то я четко вижу, что вы — самые настоящие люди. А все проклятое волнение… конкуренция… дефицит…
Он тяжко вздохнул.
— Прощайте, — и полосатым котярой шмыгнул в полуоткрытую дверь.
— Не-ет, — мечтательно протянул Петя, — я на этого военного строителя обязательно настучу.
— Не поверят.
— Что я, кретин? Я только про золото черкану. В органы!
— Запомни, Петя, нынче к генералу, даже бывшему, с обыском не придут.
— А он еще по прежним временам плачется. Враз бы его тогда замели, голубчика!
Именно через день после этой встречи в газетах напечатали сообщение о «летающей тарелке», чуть ли не впервые замеченной в курском небе. Но никто, кроме меня с Петей и, пожалуй, военного строителя, не связал появление НЛО с внезапным исчезновением «гипсового музея истуканов».
На вопросы соседей старичок, скрепя сердце, отвечал, что вывез все на свалку. А Петю стал трусливо избегать после того, как на людях тот мстительно крикнул:
— Культуру продаешь! Кто больше, да?
На этом история не окончилась. Мне довелось еще раз встретиться с тем неизвестным.
Я уже говорил, что жил в 1-м Мосфильмовском переулке. Метрах в трехстах от нашего дома петляет в овраге мутная речушка Сетунь. Кажется, я упоминал: не речка, а чистейшей воды химреактив. По-моему, по ночам в ней можно фотографии проявлять. И закреплять в ней же — одновременно. Мертвая вода. Ни головастиков, ни комаров… А ведь я еще помню живописную Сетунь, когда по ее берегам кое-где стояли частные дома, а на мостках женщины стирали половики. По той стороне тянулись луга, там пасся мелкий рогатый скот. Помню, как один мужик кряхтя переносил на плечах козла по длинной, наращенной доске, перекинутой через речонку в самом узком месте. Чуткое животное орало в голос, глядя на бегущую внизу воду. А тогда она была куда чище, чем теперь. Сейчас бы любой козел заорал еще громче!..
Прихотливо извиваясь, Сетунь мирно несет свои изумрудные воды, в которых змеями мелькает бракованная пленка с «Кинокопировалки», величаво плывут — откуда столько? — белоснежные куски пенопласта и раздутые трупы собак и кошек в непередаваемых малахитовых разводах. Вольно ж было великому Гоголю подтрунивать над своими потомками — школьниками: «Чуден Днепр при тихой погоде…». Он Сетуни не видел. При любой погоде.
В пойме реки там и сям разбросаны какие-то мастерские и забытые Богом склады за большими кособокими заборами. Они были в таком запущении, что среди диких пустырей, чахлых рощиц и свалок казались порождением данной природы. Однажды вечером, возвращаясь из магазина и проходя мимо такого склада, я из любопытства взобрался на забор и глянул: батюшки мои!..
Здоровенный двор был сплошь заставлен гипсовыми статуями Ленина во весь «его» двухметровый рост. Иные из них по-отечески взирали на меня, другие стояли, гордо отвернувшись. Их тут была целая чаща! Стояли здесь Ленины и поменьше, они казались его детьми.
— Опять — вы?? — послышался позади чей-то голос.
Я спрыгнул обратно. Это был… тот самый курский неизвестный:
— И после этого вы осмелитесь утверждать, что вы все-таки туземец?
— Кто-о?
— Вы сколько лет на Земле?
— С рождения, — не совсем понял я.
— С рождения можно было б и выучить, что туземец, туземец, — разделил он слово, — житель этой земли, местности. Я же в своем вопросе имел в виду не просто землю, а планету Земля.
— Снова вы за свое! — оскорбился я. — Сейчас опять начнете про конкуренцию?
— А чего ж вы хотите — факты налицо. По всей стране мы пока обнаружили лишь два богатых, можно сказать, «месторождения» доподлинных гипсовых фигур — и вот снова наталкиваемся на вас. Какой бы вы сделали оргвывод?.. Впрочем, коммерческая честность превыше всего. На это хранилище у нас договора нет. Вы первый пришли и застолбили, — он указал на бетонный столбик-пасынок, на который я становился, влезая на забор.
— Это не мой, — честно отказался я.
— Однако он излучает ваши следы.
— В таком случае, что излучаю я сам — весь? Человек я или кто?
— А пес вас знает! Ни одна собака не определит, хотя собачий нюх — тончайший индикатор. Перевоплощение любого так называемого пришельца в человека бывает полным или никаким.
— Ну, хватит. Надоело. Уступаю вам права. Берите все! — широко повел я рукой на забор.
— Все не потянем, — с сожалением заметил он, тем не менее явно обрадованный моей нежданной щедростью. — Договорник?