Летящие к солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
– Приведите сюда хоть одного толкового мужика, уроды, и я перестану быть девственницей!
– орала Вероника.
Я повернул голову к Джеронимо, который продолжал вертеть ручку адской машины.
– Как получилось, что у такой красавицы комплекс девственности?
Я спрашивал шепотом, но Джеронимо меня услышал.
– Можешь говорить в полный голос. Она сейчас ничего не воспринимает. А вопрос интересный. Я, как ты знаешь, не люблю копаться в чужом грязном белье, но дело было так. В возрасте пятнадцати лет Вероника впервые влюбилась и написала письмо. На следующий день ее избранника казнили по сфабрикованным обвинениям.
– И казнили по сфабрикованным обвинениям?
Джеронимо перестал крутить ручку шарманки, уставился на меня.
– А что, я уже рассказывал эту историю?
– Нет... Я просто попробовал угадать.
– У тебя серьезные задатки экстрасенса, Николас. Надо бы попросить колоду карт, я могу провести пару тестов. Но ладно, возвращаемся к Веронике.
– Он продолжал вращать ручку уже не столько для зарядки аккумулятора, сколько чтобы заглушить грохот и вопли.
– Кажется, с этим солдатиком ее действительно связывало что-то крепкое, потому что она после казни месяц сама не своя ходила. Потом ничего, оправилась. Только по дому она прослыла Черной Вдовой, и с ней никто старался наедине не оставаться. Но полгода назад был интересный случай с дочкой одного из папиных подручных. Мне стыдно признать, но я не знаю, что произошло между ними за закрытой дверью кухни. Знаю лишь, что потом несчастная девушка, а также вся ее семья погибли. С тех пор Веронику сторонятся еще и женщины.
– Эта "несчастная девушка" подсыпала тебе в еду рицин!
– сказала Вероника, оставив дверь в покое.
– И я воспользовалась своим законным правом. У вас что, нет других тем? Обязательно обсуждать меня?
– Будь тут другие девственницы...
– начал я.
– Задушу твоими же собственными трусами!
Я решил-таки заткнуться. Натянул одеяло повыше и приготовился вкусить сон.
Джеронимо поставил шарманку на пол и, задумчиво посмотрев на нее, изрек:
– Пожалуй, надо сделать в корпусе один-два USB-разъема, смарт заряжать. Да. Это реально. Но после.
Он улегся на кровать поверх покрывала и подложил под щеку ладони.
– Вы что собрались делать?
– опешила Вероника.
– Спать? Нам с минуты на минуту приговор вынесут!
– А я тебе с минуты на минуту мозг вынесу, - пробормотал уже в полусне Джеронимо.
– Разбудишь сейчас - меня даже смерть не остановит. Ложись-ка и скрипи зубами в стенку... Своими желтыми... безобразно торчащими... десятью зубами... Карга...
Джеронимо захрапел, и Вероника посмотрела на меня.
– Я вырублюсь минуты через полторы - можешь постираться, - сказал я, но, кажется, уснул раньше, чем договорил.
Мне снилась крышка свинцового гроба. Она подрагивала, из-под нее выбивалось зеленоватое свечение.
***
Я проспал ровно семь часов и сто двадцать две минуты и когда разлепил веки, долго не мог понять, где нахожусь. Потом дошло: под кроватью.
Сон однозначно пошел на пользу, боль
Я выкатился наружу, встал и окинул взглядом помещение. Посередине появился столик и три стула, на столике - поднос, побольше того, что нам приносили в камеру. На этом еще уместился кофейник. Кофе - это хорошо, - подумал я. Кофе - это жизнь. Нельзя считать пропащим тот день, утром которого ты выпил чашку кофе. Кофе - аромат надежды, символ уюта, надежности и предельной концентрации сил.
Усилием воли я отключил рекламирующий голос. Все-таки столько ударов по голове даром не проходят. Что-то там капитально сместилось, и не факт, что в лучшую сторону.
Я посмотрел на своих компаньонов. Джеронимо в комбинезоне и ботинках развалился на кровати, как морская звезда, и похрапывал. На спинке кровати Вероники висели ее вещи. Все вещи. Все, до единой вещи. Сама она лежала на боку, спиной ко мне, но одеяло сползло до пояса.
"Это издевательство вообще когда-нибудь прекратится?" - подумал я, пока ноги несли меня вперед.
Я остановился у самой кровати, сверля взглядом стену. "Вот тебе тест на порядочность, - сказал мой эмоциональный двойник, в очередной раз решив выступить в роли собеседника.
– Опустишь ли ты взгляд, или отступишься? Ситуация выбора. Момент истины. Кто же ты, Николас Риверос? Кто для тебя она?"
"Ты эмоционален и глуп, - ответил я.
– Она - та, с кем мне интересно, та, кого я все еще не раскусил до конца. И строение женского тела не такая уж тайна для меня, чтобы опускать ради этого взгляд".
"Но ведь это ЕЕ тело!
– возразил двойник.
– Неужели тебе не хочется увидеть его в сонной беззащитности? В конце концов, она сама раскрылась! Хам не упустил аналогичного случая, хотя речь шла о его отце. Неужели ты сильнее?"
"Это не вопрос силы, - сказал я.
– Это вопрос сохранности моей жизни".
Я опустил взгляд, но не туда, куда хотелось бы двойнику. Осторожно взял одеяло и натянул его до плеча Веронике. Она что-то проворчала во сне, и я поспешил отойти к раковине.
"Какой ты скучный!
– вздохнул двойник.
– Хоть в щечку ее поцелуй, что ли..."
"Заткнись и уйди, - попросил я.
– Ты обгадил мне большую часть жизни. Ты плакал и смеялся, любил и страдал, сходил с ума, пока я сидел, глядя на неподвижный игрушечный бронетранспортер. Надоело. Теперь я найду способ покончить с тобой и заберу все, чем кормил тебя когда-либо".
"Да ну?
– усмехнулся двойник.
– Так вот запросто станешь самым обычным человеком? Как же это скучно!"
"Нет. Я буду Риверосом. Последним оставшимся в живых Риверосом, который научится жить счастливо среди людей и вернет миру солнце".
Рядом с раковиной стояло белое пластиковое ведро с надписью красным маркером: "I'm so sorry((". Крышки у ведра не было. Я отодвинул его ногой и встал вплотную к раковине.
Почти сразу от журчания проснулась Вероника. Я слышал ее суетливую возню и попытки одеться под одеялом. Потом она замерла и этаким равнодушно-констатирующим тоном сказала:
– Ты... писаешь в раковину.
– Да, Вероника. Я писаю в раковину. И, если ты уже расположена принимать комплименты, дается мне этот процесс с большим трудом. Кстати, нам принесли ведро.