Летят журавли
Шрифт:
Сквозь музыку врывается шум шагов – за окном идут колонны бойцов. Вероника прислушивается к шагам, медленно идет к окну, приоткрывает штору. Бабушка гасит свет и тоже подходит к окну. Затем подходит Марк. Все трое смотрят в окно.
Варвара Капитоновна. Москвичи идут…
Марк. В этом есть что-то торжественное… и жуткое.
Варвара Капитоновна (тихо, в окно). Возвращайтесь
Картина третья
Совершенно чужая комната, в которой поселились Бороздины после эвакуации из Москвы. Однако некоторые вещи знакомы нам по второй картине.
В комнате Вероника и Анна Михайловна. Анна Михайловна пьет кофе за маленьким столиком и читает письмо, которое держит в руках. Вероника в своем любимом положении – с ногами на диване.
Анна Михайловна (отложив письмо). Хотите кофе, Вероника?
Вероника. Спасибо, нет. (Пауза. Бездумно.) «Журавлики-кораблики летят под небесами…»
Анна Михайловна. Последняя коробка. Хорошо бы где-нибудь достать.
Вероника. На рынке. У спекулянтов всегда все есть.
Анна Михайловна. Дорого. В Ленинграде я его редко пила, боялась за сердце. А муж любил, особенно вечером, перед работой. Он много работал по вечерам.
Вероника. Анна Михайловна, вы очень любили своего мужа?
Анна Михайловна. Мы с Кириллом прожили вместе двадцать девять лет, и сказать, что я любила его, – и мало и неверно. Это была часть меня. Он, я и Владимир составляли одно целое, невозможное врозь. А вот, оказывается, на свете все возможно.
Вероника. Вы сильная женщина, Анна Михайловна!
Анна Михайловна. Это кажется.
Пауза.
Вероника.
«Журавлики-корабликиЛетят под небесами. И серые, и белые…»Тьфу, привязались эти глупые стихи!.. Живем в этих комнатах целую вечность, а я все не могу привыкнуть, как будто сосланная.
Анна Михайловна (снова взяв письмо). Володя скоро выписывается из госпиталя, а когда – хотя бы сообщил приблизительно. Так и остался легкомысленным. А ему сегодня двадцать один год исполнился.
Вероника. Сегодня? Поздравляю вас.
Анна Михайловна. Спасибо. Он очень славный мальчик. Я даже фотографии его не имею, решительно ничего не осталось.
Вероника. А мы захватили много вещей, все
Анна Михайловна. Да, ваш муж очень практичный человек.
Вероника. А мне ничего не надо. Я бы хотела быть как вы – одна.
Анна Михайловна. Вас любит Федор Иванович, и, мне кажется, не меньше, чем свою родную дочь.
Вероника. А я не могу любить его.
Анна Михайловна. Он все понимает, Вероника.
Вероника. Знаю-знаю… Который сейчас может быть час?
Анна Михайловна. Вероятно, седьмой в начале.
Вероника. Бесконечные дни.
Анна Михайловна. Я не знаю Бориса Федоровича, но, говорят, это был в высшей степени умный и порядочный юноша.
Вероника. «Был». Пропал без вести – не обязательно умер.
Анна Михайловна. Конечно-конечно. Я просто неправильно выразилась.
Вероника (прошла по комнате, подошла к окну). Март, а такая вьюга.
Анна Михайловна. У нас, в Ленинграде, март тоже всегда снежный. (Помолчав.) Можно вам задать вопрос? Если вы на него не захотите ответить – не надо, я не обижусь.
Вероника. Да?
Анна Михайловна. Почему вы вышли замуж за Марка Александровича?
Пауза.
Вероника. Вы пьете без сахара?
Анна Михайловна. Экономлю. Приедет Володя, испеку что-нибудь.
Вероника. А у меня раньше было много-много вкусного. И сейчас есть. (Идет к комоду, достает оттуда белку.) Вот. Целая корзина золотых орехов. (Задумалась.) Вам нравится игрушка?
Анна Михайловна. Очень. Вероятно, сделана по заказу. В магазинах я таких не встречала.
Вероника. Когда-нибудь я заверну ее и уйду, тихонько, одна.
Анна Михайловна. Куда?
Вероника. Не знаю. На самый край света. (Очень тихо.) Я умираю, Анна Михайловна!
Анна Михайловна. Что вы, Вероника!
Вероника. Я умираю, Анна Михайловна… Поступила здесь учиться – не могла, ушла. Работала на заводе только две недели – тоже ушла. Все рассыпается.
Анна Михайловна. Это война, Вероника.
Вероника. Да, трудно учиться, работать, жить… Нет-нет. Вы, Ирина, Федор Иванович, Марк – все волнуются, работают, живут. А я… я все потеряла.