Лев Иудеи
Шрифт:
— Сработало подслушивающее устройство, установленное датской секретной службой для нас в Палестинском доме в Копенгагене. Счастливая случайность.
— Это напоминает мне песню о девушке, которая знала человека, который знал девушку, которая танцевала с принцем.
Оба рассмеялись.
— Пока мы ничем больше не располагаем, — сказал Муса. — Придется извлечь все, что можно, из этой скудной информации.
Натан, кивнул.
— Я как раз думал, не можешь ли ты запросить у немецких секретных служб сведения об офицерах Штази, которые занимались ближневосточными делами, в основном связанными с террористами. Видишь ли, — он положил
— Я уже наводил справки, — сказал Муса, затянувшись сигаретой. — Но у меня создалось впечатление, что немцы не располагают интересующими нас сведениями о Штази. Нам удалось только получить от них обещание, что они пришлют несколько папок, которые могут нам пригодиться. Они сказали, что, к счастью, а может и к несчастью, тот человек, который мог бы представить для нас интерес, покончил с собой, когда пришли его арестовывать.
— Значит, ты принесешь мне эти досье?
— Конечно.
Помолчав, Натан добавил:
— Я хотел бы так же получить досье офицера, который покончил с собой.
— Посмотрю, что можно сделать. — Муса что-то записал в маленький блокнот, который он держал в кармане рубашки.
— Уточним только одно, — сказал Натан, снова беря досье. — Этот Халим Нафси связной Лиса; руководителя новой террористической палестинской группы, упоминаемой Нечистой Игрой?
— Да, и мы знаем, где этот Халим сейчас находится.
— Он в Пирее. — Муса встал и начал расхаживать по комнате. — Пожалуйста, обещай, что ты ничего не предпримешь, предварительно не посоветовавшись со мной. Я хочу, чтобы эту игру мы разыграли по всем правилам.
— По каким правилам? У нас нет никаких правил. Только вчера ты призывал меня пустить в ход все свое воображение. Зачем все это?
— Ты прекрасно знаешь, черт побери, каковы наши правила, — ответил Муса. — Выдвигай любые идеи, но докладывай обо всем мне. Проявляй вероломство, но только по отношению к другой стороне. И запомни, если ты завалишь это дело, я натравлю на тебя твою же группу «Кидон». Я не шучу, Малыш.
— Не беспокойся. Я буду ставить тебя в известность о каждом своем шаге.
— Договорились. А теперь каков будет твой первый шаг?
— Я хочу выяснить, что собирается предпринять этот самый Халим.
— Разреши только напомнить тебе о нашей главной цели.
— Я знаю, что замышляется террористический акт. И сделаю все, что в моих силах, что.бы предотвратить его, — сказал Натан, просматривая досье.
— Я был уверен, что ты так скажешь. — Муса неодобрительно покачал головой. И, повысив голос, продолжал: — Наша главная цель «крот». Уразумел ли ты в конце концов, чего я хочу? Я хочу схватить эту гниду если можно, живьем. Террористы это только ключ. Я не говорю тебе: оставь их в покое. Но если уж выбирать, мне прежде всего необходим «крот».
— Но у меня нет никаких исходных данных для этого, — процедил Натан. Он не собирался выслушивать нагоняй ни от кого, даже от Мусы. — Зато есть, может быть и обманчивая, возможность подобраться к террористам. — Он помолчал, откинувшись на спинку кресла, затем добавил: — Изложи мне, пожалуйста, твои соображения.
Послышался стук в дверь, и вошел высокий человек в форме цвета хаки, неся на большом подносе сандвичи, кофе и чай.
Следом за ним быстрым шагом вошел Амир, сел
— Спасибо. Передай всем, чтобы через тридцать минут собрались в зеленой комнате… — И, повернувшись к Натану, сказал: — Как только будешь готов, я отведу тебя к твоей группе.
— Я ухожу, — сказал Муса. — Я обещал своей Маленькой женщине отвезти ее на утренний спектакль в театр Цавта. На одну из тех пьес, где бедный палестинец попадает в передрягу и предполагается, что все должны ему сочувствовать. — Он встал, держа в одной руке сандвич. Свободной рукой дал Натану визитную карточку. — По этому телефону ты всегда можешь со мной созвониться. У тебя есть ко мне какие-нибудь просьбы?
— В настоящий момент никаких.
Муса кивнул и помахал им сандвичем. Натан повернулся к Амиру и заговорил с некоторой нетерпеливостью:
— Мне нужны карты Греции, а также список людей, с которыми я буду работать. Я хочу знать, какими способностями обладает каждый из них и под каким прикрытием может работать.
— Мы встретимся с ними через несколько минут в вестибюле, — ответил Амир. — Вестибюль мы называем зеленой комнатой. Но прежде всего я хочу предупредить тебя о нескольких вещах. Это подразделение непохоже ни на какое другое, с каким ты, возможно, работал в Моссад. Эти люди не имеют никакого понятия обо всей Моссад, точно так же, как и бойцы Масады. Понимаешь ли, им приходится работать в арабских странах, и в случае их поимки их могут заставить сказать все, что они знают. Поэтому чем меньше они знают, тем лучше для всех.
— Об этом я уже догадался, — сказал Натан, ничуть неудивленный откровениями Амира.
— К тому же это отдельное подразделение. Ты не можешь командовать им сам. А можешь только передавать свои просьбы командиру, он, в свою очередь, сообщит тебе, каковы результаты. Ты, может быть, спросишь, как он будет выполнять твои распоряжения. Так вот, как бы он их ни выполнял, тебе придется все одобрять. Ты можешь только рекомендовать и просить. Если командир сочтет твои рекомендации или просьбы вполне осуществимыми с учетом прежде всего безопасности всей группы, он может их выполнить. — Амир подошел к большому окну за спиной Натана. И, глядя во двор, продолжил: — В том случае, если ты будешь настаивать на том, чтобы они совершили что-нибудь с большим для себя риском, тебе придется через Мусу подключать к этому делу директора, который только один и может преодолеть возражения командира. — Он посмотрел в упор на Натана. — Какие-нибудь вопросы?
— Пока нет, — ответил Натан.
— Кое-что из того, что я тебе сказал, — улыбаясь, произнес он, — я повторю и перед всей группой, чтобы не было никаких недоразумений. Пошли.
И Амир направился к двери.
В вестибюле сидели четырнадцать мужчин и женщин, переговаривавшихся между собой. Некоторые стояли перед буфетной стойкой с едой в дальнем конце вестибюля. Никто не обратил особого внимания на вошедших.
— Послушайте, пожалуйста, все, — сказал Амир, останавливаясь в центре вестибюля вместе с Натаном. — Это Натан, — сказал он, кладя руку на плечо своему спутнику. Воцарилась полная тишина, все глаза обратились на Натана. — А это, — продолжил Амир, — наша группа, мой друг. Ты будешь обращаться к ее членам по номерам, начиная с первого, — он показал на высокого парня лет двадцати с небольшим, который встал и кивнул, — и кончая четырнадцатым. — Он показал на приземистого широкоплечего парня лет двадцати пяти.