Лев Ландау
Шрифт:
«Дорогой тов. Р.!
Если Вы всерьез интересуетесь теоретической физикой, то я охотно помогу Вам заняться этой, как мне тоже кажется, увлекательной наукой.
Естественно, что Вы теряетесь перед огромной массой материала и не знаете, с чего начать. Ясно, что теоретический семинар для Вас сейчас совершенно непонятен и Вам еще рано его посещать. Посылаю Вам программу 'Теоретического минимума", которую Вы можете (если хотите) сдавать мне и моим сотрудникам раздел за разделом.
Начинать надо с математики, которая, как Вы знаете, является основой нашей науки. Первой идет, разумеется, математика I. Содержание ее указано в программе. Имейте в виду, что под знанием математики мы понимаем не всяческие теоремы, а умение реально на практике интегрировать, решать в квадратурах обыкновенные дифференциальные уравнения и т. д.
Мои телефоны тоже указаны в программе. Бояться меня не стоит — я совсем не кусаюсь.
С пожеланиями успеха Ваш Л. Ландау. 7 апреля 1958 г.».
«Когда-то
Вы, вероятно, очень заняты, но если у Вас найдется несколько свободных минут и для меня, то я Вам буду очень и очень благодарен. Мне совершенно необходимо иметь глубокие и разносторонние знания по большинству областей теоретической физики (включая и теорию твердого тела), а значит, и по необходимой для этого высшей математике, вплоть до уровня развития теоретической физики в настоящее время. Простите, что я Вас беспокою, но для меня это очень важно, и хотя, может быть, это и не совсем прилично, но ведь в жизни, если идти трудным путем, не всегда бывает место для приличия.
Я очень прошу Вас помочь мне в следующем: не могли бы Вы прислать мне список наиболее глубоких и содержательных в своей области книг, чтобы не терять время на выписывание рациональных зерен из множества талмудов, которых более чем достаточно, т. е. я прошу Вас прислать мне цепь, состоящую из таких звеньев, поглощая одно из которых я мог бы быть уверен в том, что пойму следующее звено этой цепи, и так до конца. Вероятно, и Вы были таким же в свое время, если не больше, и поэтому я думаю, что Вы поймете меня.
Буду Вам от всей души благодарен за эту небольшую помощь.
С глубоким уважением К.».
«Дорогой тов. К.!
Охотно отвечаю на Ваше письмо. Вы совершенно правы, считая, что для занятий теоретической физикой Вам, прежде всего, необходимо приобрести познания в этой области. Я охотно помогу Вам в этом.
Как Вы поняли сами, теоретику в первую голову необходимы знания математики. При этом нужны не всякие теоремы существования, на которые так щедры математики, а математическая техника, то есть умение решать конкретные математические задачи.
Я бы рекомендовал Вам следующую программу обучения. Прежде всего, научитесь правильно (и по возможности быстро) дифференцировать, интегрировать, решать обыкновенные дифференциальные уравнения в квадратурах, изучите векторный анализ и тензорную алгебру (то есть умение оперировать с тензорными индексами). Главную роль при этом изучении должен играть не учебник, а задачник, какой — не очень существенно, лишь бы в нем было достаточно много задач.
После этого позвоните мне по телефону В 2-18-86 (лучше всего от 9.30 до 10.30 утра, когда я почти всегда дома, но можно в любое другое время) и приходите ко мне. Я проэкзаменую Вас и дам Вам программу для дальнейшего обучения. Если Вы сдадите мне всю эту программу (на что в зависимости от Ваших знаний и усердия Вам понадобится один-два-три года), то я буду считать, что Вы вполне подготовлены для научной деятельности, и постараюсь помочь Вам, если Вы захотите, устроиться в этом направлении. Вот и все.
С пожеланиями счастливого Нового года
Ваш Л.Д. Ландау.
31 декабря 1957 г.».
«Глубокоуважаемый Лев Давидович!
Во-первых, поздравляю Вас с днем рождения и желаю Вам счастья, здоровья и новых больших успехов в работе! Во-вторых, у меня к Вам большая просьба: через неделю я уезжаю из Москвы и буду бесконечно благодарен Вам, если Вы найдете время дать мне несколько советов о том, что и как я должен изучить для того, чтобы стать физиком-теоретиком, и о том… стоит ли мне к этому стремиться.
Несколько слов (которые я прошу Вас рассматривать как исповедь) о моих «индивидуальных особенностях»: знания мои соответствуют примерно трем курсам мехмата МГУ, но мне уже 25 лет и я рабочий. Физико-математические способности, как мне кажется, у меня есть, они значительно притупились из-за работы над проблемами, успешно решать которые я не мог из-за отсутствия необходимых знаний. Я очень плохо усваиваю иностранные языки, ни на одном не могу читать свободно. Теоретическую физику я усваиваю медленно и плохо…
…И у меня совсем падает настроение, когда я вижу, что автор не уверен в том, что пишет, просто подгоняет под ответ. Может быть, мне лучше начинать не с учебников Компанейца, Шпольского или Фока, а, положим, с Гейзенберга?
Я более или менее успешно работал, например, в области физической химии. Но меня интересует самое главное — теоретическая физика, то, почему мир именно такой, каков он есть! Целью моей жизни было стать физиком-теоретиком. Но я чувствую, что способности у меня падают, за свои 25 лет я успел усвоить страшно мало, квантовая механика, современная физика лезут в меня плохо, выдающихся математических способностей у меня никогда не было. (Уменя есть несколько сочинений в области геометрии, теории вероятностей и дифференциальных уравнений, но они, по мнению некоторых профессоров МГУ, достойны XVIII века или современного учителя средней школы — элементарщина…)
Может быть, физиком мне не стать? А следует убежать навсегда в какой-нибудь Джезказган от библиотек, университета и друзей? Постараться создать хорошие условия своей матери, стать хорошим слесарем, постараться сделать сына и уже из сына — физика-теоретика?
Лев Давидович! Я знаю, как дорого стоит Ваше время, и буду считать высокой честью для себя, если Вы мне ответите. Это крайне маловероятно, но, если случится, что я смогу быть чем-либо полезен Вам и Вашим друзьям, я сделаю для Вас все, что смогу.
С уважением и приветом Сергей Л.
20.1.58 г.».
«Уважаемый
Спасибо за поздравления. Постараюсь ответить на Ваши вопросы.
Конечно, трудно сказать заранее, сколь велики Ваши способности в области теоретической физики. Однако не боги горшки обжигают. Я думаю, что Вы сможете успешно работать в области теоретической физики. Если по-настоящему хотите этого. Очень важно, чтобы эта работа представляла для Вас непосредственный интерес. Соображения тщеславия никак не могут заменить реального интереса.
Ясно, что прежде всего Вы должны овладеть как следует техникой теоретической физики, Само по себе это не слишком трудно, тем более что у Вас есть часть математического образования, а математическая техника есть основа нашей науки.
25лет не слишком много (мне вдвое больше, а я не собираюсь бросать), а труд рабочего, во всяком случае, не мог Вас испортить.
Только не старайтесь решать никаких проблем. Надо просто работать, а решение проблемы приходит само. Тяжелое экономическое положение может, конечно, мешать, поскольку работать на голодный желудок или очень усталым нелегко. Иностранные языки, увы, необходимы. Не забывайте, что для усвоения их, несомненно, не нужно особых способностей, поскольку английским языком неплохо владеют и очень тупые англичане. Вы правильно пришли у выводу, что надо меньше думать об основах. Главное, чем надо овладеть, — это техникой работы, а понимание тонкостей само придет потом.
Суммируя, могу сказать, что теоретиком Вы станете, если у Вас есть настоящий интерес и умение работать. Программу вкладываю в письмо. Что касается сроков, то они будут зависеть от того, в какой степени Вы будете загружены другими вещами, и от того, что Вы в данный момент реально знаете. На практике они варьировали от двух с половиной месяцев у Померанчука, который почти все знал раньше, до нескольких лет в других тоже хороших случаях.
С наилучшими пожеланиями
Ваш Ландау. 24 января 1958 г.».
«Многоуважаемый Лев Давидович!
Мы знаем, как мало у Вас свободного времени, но все-таки надеемся, что Вы найдете несколько минут и ответите нам. Мы хочем провести сбор в нашем классе на тему «Образование — клад, труд — ключ к нему», так как не все пионеры нашего восьмого класса понимают, зачем им нужно образование. И многие из них учат уроки не систематически, а только чтобы получить тройку. Сбор будем проводить 28 октября.
Нам очень хочется получить от Вас письмо, так как Ваши слова будут очень убедительны для наших пионеров.
Председатель совета отряда Гольдштейн.
Члены совета отряда Корнеев, Гамов, Осин,
Панина, Кодякова, Бобина».
«Дорогие ребята!
Очень трудно писать об очевидных вещах. Вы ведь сами прекрасно знаете, что образование необходимо в настоящее время для всякой профессии. Необразованный человек всегда будет чем-то второго сорта.
В этом смысле меня очень огорчило, что вы написали в своем письме «хочем» вместо «хотим». Это показывает, что вы, ребята, очень мало читаете, так что не привыкли по-настоящему даже к своему родному языку. Поэтому читайте побольше — ведь это так интересно! — и помните, что образование вам нужно не для школы, а для самих себя и что быть образованным совсем не скучно, а наоборот — интересно.
С наилучшими пожеланиями
Л. Ландау. Октябрь 1960 г.»
Чем более популярным становился Ландау среди студенчества, тем более опасным для молодежи считали его те, кто управлял наукой со Старой площади. Чиновники от науки не могли, однако, не знать, как велик авторитет академика Ландау в мире, и, когда потребовалось выделить группу ученых для разработки особо важного задания правительства — создания советской атомной бомбы, среди тех, кто был удостоен чести заниматься этими заданиями, оказался и Лев Давидович Ландау.
Для него это была трагедия. Он не мог что-либо делать по принуждению. Всю жизнь он занимался только тем, что его интересовало, а то, что ему предстояло делать теперь, Дау расценивал как насилие. Спецтемы были окутаны сверхсекретностью, и в довершение неприятностей к Ландау приставили телохранителя. Это было невыносимо. Соседка Льва Давидовича, дочь его друга Наташа Шальникова рассказывала, что однажды Дау пришел очень расстроенный и попросил ее напечатать письмо с просьбой избавить его от телохранителя, только из этого ничего не вышло. Отец Наташи назвал письмо Ландау «жалобами турка».
И все же постоянные жалобы Дау на то, что он не может заниматься наукой, отстает от чистой науки, были услышаны, причем в буквальном смысле слова: его разговоры фиксировались подслушивающими устройствами. Так или иначе, свою часть работы он выполнил. Получил за нее звание Героя Социалистического Труда, Государственную премию и, что было ему особенно приятно, к спецзаданиям больше не привлекался. И телохранитель исчез.
Дау был счастлив и без конца повторял старинный анекдот:
— Один еврей жил в страшной бедности и тесноте. Не в силах терпеть нужду, он пошел к раввину: «Рабби, что мне делать?» — «Купи козу». Он так и сделал, но после этого стало еще хуже, и он снова пошел к раввину. «Теперь просто невыносимо!» — возопил несчастный. «Так продай козу!» — Это точно про меня и моего телохранителя! — смеялся Дау.
«В присутственных местах я сразу скисаю», — говорил Дау.
Бюрократическую систему он называл удушающей: если нас что-нибудь погубит, так именно это. На вопрос, можно ли от этой системы избавиться, отвечал, что труднее задачи не сыскать; найдется ли второй Петр Великий, которому это будет под силу, он не знает, и вообще гадание на кофейной гуще — дело неубедительное.
Артемий Исаакович Алиханьян рассказывал, что после смерти Сталина они с Дау часа два ходили по бульвару возле дома Ландау на Воробьевском шоссе, строя догадки о том, что произойдет в ближайшем будущем, удивлялись тому, что многие люди в страхе и растерянности, и сожалели о сотнях погибших в давке, возникшей на похоронах Сталина.