Лев на площади
Шрифт:
Лоу. Какого века это кресло?
Мэр. Вы надо мной смеетесь, господин Лоу. Конечно, у нас во Франции много пережитков, но лично я новатор, между нами говоря, я обожаю все новое. Хоть я старый социалист, мне нравятся дерзания, взлет ввысь — небоскребы, генерал де Голль… А это кресло жена купила перед самой войной, оно почти модное.
Лоу (встает, берет статуэтку). Это случайно не древнегреческая?
Мэр. Что вы! Это из магазина
Лоу. Глупо и безнравственно. Почему у вас нет старинных картин, например Рафаэля?..
Мэр. Я вас уверяю, господин Лоу, я стараюсь итти в ногу с веком. У меня на стенах фотографии великих современников.
Лоу (показывает на одну из фотографий). Племянник?
Мэр. Нет, семейные у меня в спальне. Здесь только столпы республики. (Снимает одну из фотографий, под ней видна другая.) Это Поль Рейно.
Лоу. Угу. А под ним у вас кто-то другой…
Мэр (снимает второй портрет, под ним третий). Так удобнее: все под рукой. Рейно уже висел. А до него висел Шотан, потом Лаваль, потом Петэн, теперь снова Рейно. Вон там Рамадье. а под Рамадье Деладье. Раньше был Деладье, а под ним Рамадье. Шотан, наверно, снова выскочит. А вот Лаваля, я думаю, можно выкинуть: раз его казнили, он уж не составит кабинет. Петэн — дело другое. Петэн еще может стать премьером. Не знаю, кого теперь повесить под зеркалом, — это, так сказать, центральное место: президента или генерала?
Лоу. Президента, но настоящего — Соединенных Штатов. Угу.
Мэр. Я хочу попросить ваш портрет, мы его повесим в мэрии. Сегодня вечером у нас торжество. Мы вручим вам грамоту: Джемс Лоу — почетный гражданин нашего города.
Лоу подымает жалюзи. Видна площадь, памятник — старинный геральдический лев, который поддерживает щит.
Лоу. Скажите лучше, зачем здесь этот пудель? Не понимаете? Ну, лев, если вы называете это львом…
Мэр. Мы хотели отдать его в музей, а вместо него поставить настоящий памятник. Один скульптор из Гренобля представил проект: республика, то есть молодая женщина с красивым бюстом, держит фонарь. Но у города нехватило средств.
Лоу. А что написано на гербе?
Мэр. «Нон лицет» — «Не подобает». Это я еще учил в школе… Когда враги осаждали наш город, начались голод, чума, они предложили капитулировать, а горожане собрались на этой площади и ответили: «Нон лицет» — «Не подобает».
Лоу. Глупо и безнравственно. Когда человек в пиковом положении, он не должен ломаться — «подобает» или «не подобает». А вы убеждены, по крайней мере, что этот пудель действительно пятнадцатого века? Может быть, он
Мэр. Что вы, господин Лоу! Это достопримечательность города. К нам приезжал из Парижа специалист, он написал про этого льва в «Ревю де дёй монд». Если вы хотите, я вас познакомлю с нашим архивистом…
Лоу. У меня нет времени для таких дурацких разговоров. Если бы у меня был герб, как у этого пуделя, я написал бы на нем: «Тайм из монэй» — «Время — деньги». Я у вас уже три часа, и мы еще ни о чем не договорились…
Мэр. Но ведь мы обедали. Моя жена, моя дочка были так восхищены вашим обществом… Теперь мы можем поговорить. Франция когда-то послала Лафайета. У Вердена мы сражались за идеалы демократии. Да и недавно вокруг этого города отважные партизаны…
Лоу. Слушайте, за кого вы меня принимаете? Я не писатель. Меня не интересуют ни собачий хвост, ни Лафайет. Сто тонн пшеницы — это вас устроит? Двенадцать тонн сахара? Двести тысяч банок с тушонкой? Ну? Почему вы молчите?
Мэр. Я не знаю, что сказать… Я подавлен вашей щедростью. Я потрясен вашим благородством. Вы…
Лоу. Я не при чем. Благодарите граждан Джексона.
Мэр. Я думаю, что мы переименуем авеню Эмиля Золя в авеню Джексона. Это- лучшая улица города, на ней мой магазин «Дам дю миди», и она выходит прямо на площадь Джемса Лоу.
Лоу. Оставьте ваши улицы. Не так уж их много. А вам, наверно, придется еще много переименовывать. Вы думаете, что жителям Джексона интересно, как называется улица, на которой вы торгуете дамским бельем? Мы, американцы, не честолюбивы. Мы любим дарить анонимно. У нас даже была в Джексоне «неделя сюрпризов»: все подносили друг другу электрические бритвы, кофейники, галстуки, и нельзя было догадаться, от кого подарок. Угу.
Мэр. Может быть, послать муниципалитету Джексона красивую художественную чернильницу?
Лоу. Бросьте! Джексон — это не ваша дыра. Джексон действительно культурный город. У нас люди вообще не пишут, а чеки они подписывают вечной ручкой с твердыми чернилами. Угу.
Мэр. Мы можем подыскать серебряную вазу.
Лоу. При чем тут серебро? Америка — это не тетушка, и такое событие — не именины.
Мэр. Что-же нам подарить? Может быть, вы мне подскажете?
Лоу. Угу. Мы, американцы, помним, что наши предки когда-то прозябали в Европе. У каждого американца где-то глубоко в сердце скрыта нежность к паршивой европейской рухляди. Пошлите им этого льва. Вы сразу убьете двух зайцев: освободитесь от уродства и растрогаете граждан Джексона.
Мэр. Но я не знаю… Это ведь памятник старины…
Лоу. Что из того? Львы от возраста не дорожают, это не наполеоновский коньяк. В общем, мне наплевать на этого пуделя. Но теперь я вижу, что я напрасно с вами разговариваю. Вы старый социалист и мямля. Тот господин с ликерами производит куда более выгодное впечатление…