Лев пробуждается
Шрифт:
Поглядев на сэра Уильяма, Хэл хотел высказать вслух – просто потому что видел в этом смысл и верил обещаниям Древлего Храмовника, – что не последует за сэром Уильямом в свите Роберта Брюса. Хотел высказать это, да не мог набраться храбрости выказать непокорность одновременно и Древлему Храмовнику, и графу Каррикскому.
– Выжлецы… борзые, государь? – в конце концов пролепетал он, обращая взгляд на Сима за помощью, но увидел лишь бочонок его физиономии с недоуменным взором, не потревоженной мыслью.
– Для охоты, – кивнул Брюс и с улыбкой добавил: – Завтра.
– Чего ради? – требовательно вопросил
– Королевство в огне, сэр Уильям, и я получил весть, что епископ Уишарт намерен прийти в Эрвин. Сей старый мастиф жаждет раздуть пламя в этой части державы, чтобы уж наверняка. Смелый улизнул из армии Эдуарда, а теперь я прознал, что и Бьюкен поступил так же.
– Он получил предписание от короля Эдуарда быть здесь, – напомнил Брюсу Киркпатрик, но тот лишь отмахнулся.
– Он здесь. Комин Бьюкенский вернулся. Разве вы не чуете жаркое дуновение ветра? Все меняется.
От этого у Хэла засосало под ложечкой. Мятеж. Опять. Очередной Берик. Хэл встретился взглядом с Симом, и оба вспомнили окаянные минуты, когда убеждали Эдуардовых фуражиров не занимать фортецию Хердманстона после поражения шотландцев под Данбаром.
– Итак, мы охотимся? – фыркнув, вопросил сэр Уильям, приподнимая рубаху, чтобы усесться поудобнее; при этом Хэл углядел красный крестик на груди, говоривший о принадлежности старого воина к ордену тамплиеров.
– Да, – ответил Брюс. – Улыбчивость и вежливость во плоти, а коли Бьюкен попытается выяснить, куда я спрыгну, я постараюсь не выказать. Я знаю, что он вообще не спрыгнет, коли сможет это устроить, но если и спрыгнет, то подгадает самый подходящий момент, чтобы наделать бед Брюсам.
– Что ж, ваш собственный скачок размечен скверно, но вы можете прыгнуть куда ране, нежели полагаете, – резко указал сэр Уильям, а Брюс выпятил губу и набычился.
– Это мы увидим. Мой отец имеет право на трон, хотя Длинноногий и счел уместным назначить другого. Важно, как прыгнет мой отец, а он не желает даже седалищем поерзать в Карлайле.
– Что дает вам изрядную свободу напрашиваться на неприятности, – подкинул Хэл, запоздало сообразив, что произнес это вслух.
И сглотнул, когда Брюс обратил на него холодный взор; хорошо известно, что обожающий турниры расточительный граф Каррикский задолжал королю Эдуарду, который настолько откровенно проникся привязанностью к юному Брюсу, что готов осыпать его щедрыми ссудами. Мгновение взгляд был ледяным, а затем темные глаза заискрились теплом, когда Брюс улыбнулся.
– Истинно. Попасть в беду, как блудный юный сын, что позволит мне снова выкрутиться так же легко. Больше свободы, нежели у присутствующего здесь сэра Уильяма, несущего на плечах бремя всего ордена, а орден получает указания из Англии.
– Клифтон – праведный капеллан в Баллантродохе, – проворчал Древлий Храмовник. – Он дал мне дозволение вернуться в Рослин до поры освобождения моих чад, понеже новый шотландский магистр Джон де Соутри будет выполнять то, что повелит ему английский магистр де Джей. В сей паре англичане первые, а храмовники вторые. Се де Джей ввергши моего мальчика в Тауэр.
– Это я понимаю достаточно хорошо, – произнес Брюс, кладя ладонь на плечо старого храмовника. Как и все присутствующие, он знал, что попавшие в Тауэр редко выходят оттуда живыми.
– Если Господь на стороне правды, то вы будете вознаграждены… как бы вы сказали? Тосетьне?
– Недурно, государь, – отозвался сэр Уильям. – Мы еще соделаем из вас шотландца.
На миг воздух сгустился, а Брюс застыл, не издавая ни звука.
– Я шотландец, сэр Уильям, – в конце концов проронил он сдавленным голосом.
Момент раскорячился, как ворона на суку, но это был сэр Уильям, учивший Брюса ратному делу с мгновения, когда его крохотная ручонка смогла как следует обхватить рукоять меча, и Брюс знал, что старика не устрашит насупленный юнец, граф он или нет.
Он питал симпатию к Древлему Храмовнику. С момента утраты Святой Земли орден мыкается по миру, и хотя присягал на верность только Папе, сэр Брайан де Джей – tulchan [16] в руках короля Эдуарда.
В конце концов Брюс чуть обмяк и улыбнулся невозмутимому, бесстрашному лику старца.
– В общем, завтра мы поохотимся и узнаем, охотятся ли за нами в свою очередь, – сказал он.
– Право, это вы толковито, – восхищенно выпалил Сим. – Ох, аки вы наостривши смышление, слухая вашу светлость, будьте уверены. И все едино, есть на той примке пятель. Оный Бьюкен может попытаться пересолить ваше хлебово, и охота есть самое подходящее для того место.
16
Здесь: марионетка (старошотл.; букв.: чучело теленка из коровьей шкуры, набитой соломой, чтобы заставить корову давать молоко).
– Что он сказал? Примка? Пятель? – вопросил Брюс.
– Он приветствует ваш разум, острый, как клинок, государь, – саркастически перевел Киркпатрик на французский, – но объявляет о загвоздке. Бьюкен может попытаться испортить дело – пересолить вашу похлебку.
Брюс проигнорировал тон Киркпатрика, и Хэл понял, что этому человеку – уже не слуге, но еще не равному – такие вольности дозволительны. Этот Роджер Киркпатрик – сумрачный, нелюдимый от века – кузен юного Брюса, безземельный рыцарь из Клоузберна, где господствует его тезка. У сего же за душой ровным счетом ничего, и он привязан к состоянию графа Каррикского, аки вол к плугу. И так же уродлив, отметил про себя Хэл, – человек с вечно бегающими глазами, вынашивающий в темных глубинах потаенные мысли.
– Пересолить мое хлебово, – повторил Брюс и рассмеялся, добавив по-английски: – Право, Бьюкен может устроить это на охоте – щепотка стрел, чуток просыпавшихся арбалетных болтов… Вот потому-то мне и нужна горстка ваших всадников, Хэл Хердманстонский.
– У вас и своих есть толика, – указал Хэл, и Брюс улыбнулся, ощерив передние зубы, как хорек.
– Имеется. Аннандейлские, принадлежащие моему отцу и не вполне следующие за мной. Мои собственные люди из Каррика – добрые пехотинцы, горстка лучников и малость верных латников. Ни один не обладает умениями ваших плутов, и, что важнее, всех их тотчас распознают как моих собственных. Я хочу, чтобы Комины обеспокоились тем, кто есть кто, – особенно человек Бьюкена, некий Мализ.