Лев Троцкий
Шрифт:
Произошло это в условиях истерии, начавшейся после убийства 1 декабря 1934 года секретаря Ленинградского обкома партии С. М. Кирова. Обстоятельства этого убийства так до конца и не выяснены. Скорее всего, убийца Л. В. Николаев не был прямым агентом НКВД, как стало называться советское карательное ведомство с 1934 года (политическим сыском занималось Главное управление государственной безопасности НКВД). Видимо, убийство было результатом истерической ревности Николаева, жена которого, Мильда Драуле, работавшая в обкоме, была одной из любовниц Кирова, падкого на прекрасный пол. Но убийство стало отправной точкой, от которой оттолкнулся Сталин в развязывании «большого террора» и создании в СССР атмосферы всеобщего страха.
Сергей Львович Седов почти не интересовался политикой. Он стал ученым-теплотехником. Совместно с коллегами опубликовал монографию, [1323] получившую высокую оценку в научных кругах, работал преподавателем в Московском авиационном институте. [1324]
Сергей чувствовал, что над его головой сгущаются тучи, и писал матери в конце 1934-го или в самом начале 1935 года: «На службе у меня… начались какие-то неприятности, пока еще в виде слухов, чем кончится — не знаю». [1325]
1323
Мезин И. С., Седов С. Л., Черномордик Б. М. Легкие газогенераторы автотракторного типа. М.: Госмашметиздат, 1934.
1324
«Милая моя Ресничка!..». С. 44 (Анкета арестованного С. Седова, заполненная 3 марта 1935 года).
1325
HU.HL, bMS Russ 13.1. Т 13 039; «Милая моя Ресничка!..». С. 106–107.
Обыск, произведенный в комнате, где проживали совместно Сергей, его первая жена Ольга Гребнер и вторая жена Генриетта Рубинштейн (таковы были жилищные условия в Москве, не позволявшие поменять жилплощадь), показал, что Сергей сохранял не только глубокую любовь к отцу, но и уважение к его политической деятельности. В Главное управление госбезопасности был доставлен следующий отчет: «1) Большое количество рукописей, рукописных материалов и печатных материалов Льва Давыдовича Троцкого, являющихся по заявлению арестованного Седова архивом Троцкого, охватывающим период 1918–1927 год (даты приблизительные). 2) Личная переписка Седова с Троцким в том числе и телеграммы, во время пребывания Троцкого в Алма-Ате и заграницей. 3) Большое количество разных фотоснимков Троцкого. 4) Записные книжки и адреса, записанные Седовым. 5) Гнусный контрреволюционный пасквиль, обнаруженный в красной папке, в которой хранились разные вышивальные рисунки. Папка лежала в чемодане. 6) Клинок, грамота ЦИК СССР о награждении Троцкого орденом Кр[асного] Знамени, штыки именной нож Троцкого». [1326]
1326
«Милая моя Ресничка!..». С. 12. Сохранены стиль и пунктуация этого документа.
Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 14 июля 1935 года Сергей Седов получил сравнительно мягкий приговор — пять лет исправительных работ, но вслед за этим наказание было еще более смягчено: Сергей был сослан в Красноярск на тот же срок. [1327] В сибирском городе он устроился на машиностроительный завод, где была разыграна провокация, которая, возможно, планировалась изначально, при смягчении приговора. В мае или июне 1936 года Сергей вместе с группой работников завода был арестован и отправлен в Воркуту. А в печати было объявлено, что на Красмаше действовала группа вредителей-троцкистов, в которой главным являлся сын Троцкого.
1327
Там же. С. 19.
В феврале 1937 года Сергей был доставлен в Красноярск, в июле ему были предъявлены обвинения в шпионаже, измене родине и контрреволюционной организованной диверсии. Фамилия Сергея была включена в «красноярский список» лиц, по делам которых требовалось на высшем уровне утвердить карательное решение. В список были включены 68 человек, из них 61 был отнесен к первой категории, то есть к ним предлагалось применить «высшую меру» — расстрел. 3 октября 1937 года Сталин, Молотов и Каганович завизировали этот список. [1328]
1328
АПРФ. Оп. 24. Ёд. хр. 411. Л. 188 (Публикация в Интернете).
Двадцать девятого октября на закрытом судебном заседании выездной сессии Верховного суда СССР в Красноярске в течение 15 минут было рассмотрено дело Сергея Львовича Седова. На вопрос председателя, признает ли он себя виновным, прозвучал ответ: «Виновным себя не признаю». Вслед за этим был зачитан смертный приговор, который привели в исполнение этой же полночью. [1329] Так в большевистском застенке окончилась жизнь третьего ребенка Троцкого. В живых оставался только старший сын, который продолжал в Париже самоотверженную работу, но дни его также были сочтены.
1329
«Милая моя Ресничка!..». С. 27.
Лев Давидович и Наталья Ивановна не имели никаких сведений о том, что происходит с младшим сыном после последнего адресованного матери письма, полученного в начале 1935 года. Но они понимали, что происходит недоброе. Записи в дневнике Троцкого в феврале — сентябре 1935 года свидетельствуют, как обеспокоены были родители. 2 апреля 1935 года сделана запись: «Если его действительно выслали, то исключительно по мотивам личной мести: политических оснований не могло быть!» На следующий день запись была еще более тревожной — Троцкий внес в дневник слова жены: «Они его (Сергея) ни в коем случае не вышлют, они будут пытать его, чтоб добиться чего-нибудь, а затем уничтожат». Судя по дальнейшим записям, тревога родителей не утихала. [1330]
1330
Троцкий Л. Дневники и письма. С. 109, 111, 115, 119идр.
В июльском номере «Бюллетеня оппозиции» появилось проникнутое болью письмо Н. И. Седовой, связанное с судьбой Сергея. [1331] Она рассказывала о его жизненном пути, выражая убежденность, что Сергей арестован, что Сталин в качестве орудия мести избрал на этот раз их младшего сына. Наталья Ивановна расширяла проблему, придавая ей общественное звучание, ибо «при молчании и безнаказанности мстительные действия Сталина могут скоро принять непоправимый характер». Каким глубоким было это предчувствие материнского сердца и отцовской прозорливости! Вскоре появилось еще одно письмо Натальи Ивановны, в котором она сообщала, что на протяжении последних месяцев посылала небольшие денежные суммы жене Сергея, чтобы облегчить ей, если возможно, помощь своему мужу. Однако 6 ноября Норвежский кредитный банк, через который направлялись переводы, известил, что «получатель не мог быть найден по указанному адресу», а это означает также арест жены Сергея. [1332]
1331
Письмо Н. И. Троцкой о сыне // Бюллетень оппозиции. 1935. № 44. С. 11–12.
1332
Бюллетень оппозиции. 1935. № 46. С. 6. Жена Сергея Генриетта была арестована позже, 23 декабря 1937 года. («Милая моя Ресничка!..». С. 59). В данном случае НКВД блокировал все почтовые контакты семьи Сергея с зарубежными странами.
Норвежское затворничество
В конце весны 1935 года у Троцкого возникли перспективы переезда в другую страну. Пришедшее к власти правительство Рабочей партии Норвегии объявило о верности принципу доброжелательного принятия на своей территории политических беженцев.
Троцкий согласился на переговоры французских единомышленников с норвежскими представителями. Правительство Норвегии пожелало на примере Троцкого продемонстрировать, что сохраняет верность своим декларациям, тем более что в стране не было организаций его сторонников — такая группа появится только в 1937 году. [1333] 25 мая Лев Седов известил отца письмом, что «Крукс» может готовиться к отъезду. Имя «Крукс» Троцкий иногда использовал в качестве псевдонима, и в дневнике появилась запись: ««Праздник вечного новоселья», как говорил старик-рабочий в Алма-Ате». [1334]
1333
Alexander R. J. Op. cit. P. 633.
1334
Троцкий Л. Дневники и письма. С. 138.
Восьмого июня к Троцкому приехал Жан Хейженоорт, привезший, наконец, весть, что документы на право въезда в Норвегию Троцкий может получить в любой момент в Париже. Отъезд был назначен на следующий день. Правда, еще не было транзитной бельгийской визы (Троцкие должны были следовать пароходом из Антверпена), но на этот раз неожиданностей не предвиделось: правительство Бельгии понимало, как настоятельно французские власти стремятся избавиться от Троцкого, и не могло ставить палки в колеса.