Левиафан. Кровь Ангелов
Шрифт:
Фавна подошла к сраженному змею, и не смогла сдержать слез, ибо увидела трупы молодой девушки и ее ребенка. Собственно, это были даже не трупы, а кровавое месиво, части тел и еще пульсирующие органы. А рядом, на заляпанной алым траве, корчился в муках умирающий Руния. Девушка мгновенно вскинула лук, казалось, стрела сама выпорхнула из тула. Тетива натянулась с едва различимым треском.
– Прошшшу, – прошипел наг. – Пощщщади! Прошшшу, большшше никогда!
Фавна плакала. Она знала, что змей лжет, но добить его не решилась. Ее утешило то, что рана, похоже, была смертельной, и одинокий истекающий кровью наг очень скоро станет добычей хищных
Дрожащими руками она нарубила ветви для костра и сложила в трескучее пламя то, что осталось от девушки и ребенка. Она не знала, кто они и откуда, на много оргий вокруг не было ни одного поселения. Но в ее краях усопших предавали ветру и небу. Она решила, что так будет правильно. Наг с трудом отполз от пламени и надсадно хрипел где-то в кустах. Фавна бросила в его сторону презрительный взгляд и пошла прочь.
По дороге домой она подстрелила молодую косулю, охота сняла напряжение. Но перед глазами Фавны все еще стоял отвратительный наг и его жертвы. Она то переставала плакать, то вновь расплескивала вокруг свои горячие искрящиеся на солнце слезы. Нужно рассказать отцу, думала она. Нагов не видели здесь сотни лет и если они возвращаются, значит, быть беде.
Неладное девушка почуяла за много оргий от дома. К знакомому с детства запаху дыма от очагов и осветительных факелов примешивались нотки, которые она не сразу смогла разобрать. Запах гари. Запах горящей плоти.
Она бросила тушу косули и молнией устремилась сквозь лес. Казалось, что деревья почтительно убирают свои могучие корни с ее пути, а камни будто сами откатываются в сторону, освобождая дорогу. Но когда девушка выбежала из леса, Кавн уже догорал. Ее родной город превратился в кострище. Не было криков, не было плача. Все были мертвы.
Фавна мгновенно поняла, в чем дело. Жестокий наг быстро оправился от раны, созвал своих братьев и повел их вслед за охотницей. Но подземное племя плохо ориентировалось в мире людей, поэтому он забрал далеко на север и вышел к дому девушки раньше ее самой. А встретив незащищенный город, наги не могли отказать себе в удовольствии сжечь поселение и истребить всех его жителей. Всех? То есть… отца и маму тоже?
– Нееет! – закричала Фавна. Она вскинула лук и послала вперед первую стрелу. Наг, прятавшийся за обгоревшей стеной так и не понял, как смерть настигла его. Стела навылет пробила ослабленные пламенем доски и голова змея разлетелась кровавым фонтаном. Второй выскочил из-за еще полыхавшего амбара и напоролся на гибельную сталь, которая прошла сквозь его шею, переломив позвонки как тростинку.
Фавна не останавливалась. Она шла вперед, и с каждым шагом ее тул лишался еще одной стрелы, а на землю падало еще одно змеиное тело. Она била без промаха, набирала полную грудь воздуха, растягивала тетиву до кончика носа, держа лук на вытянутой руке, распрямлялась и отпускала стрелу. Как учил отец.
Руния встретил ее на другом краю города. За спиной Фавны двенадцать нагов истекали проклятой кровью. У охотницы осталась всего одна стрела и она уже лежала на тетиве.
Князь змеев выскочил из низины у реки и бросился на девушку, разведя в стороны четыре когтистые лапы. Бросок был молниеносен, и немногие смогли бы различить его в спустившихся сумерках. Но Фавна смогла. Холодная опустошающая ярость придала ее глазам сверхъестественную остроту. Она видела каждое движение Рунии и уже могла убить его семь или даже восемь раз, время
Но девушка предпочла, чтобы тварь приблизилась к ней вплотную. Чтобы вертикальные зрачки нага инстинктивно расширились в предвкушении теплой человеческой крови. Чтобы он понял – это победа, сейчас он разорвет в клочья свою обидчицу и напьется ее жизненной силы вдосталь! Но стрела, в которую Фавна вложила всю свою боль и злобу (чувства, которых раньше никогда не испытывала), пронзила черное сердце змея, когда уродливой лапе с пятью бритвенно острыми когтями оставалось преодолеть не более ладони до шеи охотницы.
Наг рухнул, как подкошенный. Он отвратительным черно-зеленым кулем свалился ей под ноги и застонал, испуская предсмертные хрипы. Его, бессмертного демона, порождение ночи и подгорной тьмы убила деревенская девка! В нем еще теплилась сила бесчисленных змеиных поколений, и еще оставались мгновения, чтобы высвободить эту силу и наказать чертову гордячку, возомнившую себя способной уничтожить столь древнее существо!
– Ты состаришшшьссся, – прошипел Руния, задыхаясь. – И умрешшшь в один день ссс тем, кому отдашшшь свое сердце. Но таким сможет ссстать лишшшшь мужжшш, подобный богу!
Фавна упала перед змеем на колени, грубо выдернула стрелу из его груди и еще раз всадила ее в холодную змеиную плоть. Она ударяла стрелой остывающее тело снова и снова, пока совсем не выбилась из сил. А когда сил не осталось, она нашла в себе новые силы, чтобы нанести еще сотню ударов. А потом еще.
Кавн превратился в черную пустыню горячего пепла. Фавна бродила по выгоревшему городу и не находила даже тел. Только кровавые пятна и редкие лоскуты плоти. Видимо, наги были очень голодны. Голодны и жестоки. Она даже не могла похоронить своих родителей! Отдать им последние почести!
Девушка плакала навзрыд, ревела, не сдерживаясь, стоя над дымящимся остовом дома, в котором провела всю свою жизнь. Ничего не осталось, совсем ничего. Только пустота. Пустота в том месте, где когда-то жила любовь, казавшаяся бесконечной.
Фавна ушла. Она путешествовала по всей Карии, дойдя до самого Приена, а потом и до Галикарнаса. Охотница не сразу поняла, что значили последние слова Рунии. Она начала догадываться о заклятии, когда ночью в Минде на нее набросилась банда грабителей. Жалкое отребье, ничего больше. Но их было четверо. Одному Фавна свернула шею, второму вогнала под ребра его собственный нож. Но третий ударил ее кинжалом в спину, точно в сердце. Глядя, как они убегают, сорвав с ее пояса кожаный кошель, девушка знала, что умирает. Привалилась спиной к стене и просто закрыла глаза. А потом вновь открыла их. Уже расцвело, и от смертельной раны не осталось даже царапины.
Но то было лишь начало. Шли годы, а Фавна не старела. Она оставалась такой же молодой и такой же озлобленной, а в ее душе, на месте некогда яркого, палящего света доброты, ширилась ненасытная пустота. С течением времени девушка смирилась, точнее – ей показалось, что она смирилась. Фавна пыталась осесть то в одном городе, то в другом. Пыталась найти себе мужчину, но те сторонились ее. Боялись, сами не зная чего.
Она продолжала странствовать и порой ее узнавали на улицах Ксанфа и Смирны. Будучи бессмертной, охотница не страшилась никого и ничего, смело бродила по темным улицам ночных городов и жестоко карала воров, насильников, убийц. Ее стрелы все так же разили без промаха, она дошла до самой Пафлагонии, но так и не смогла напасть на след нагов.