Левиафан
Шрифт:
— Итак, опираемся на озарение профессора Элленшоу? — поинтересовался Эверетт.
— Мне кажется, он говорил о тишине и покое, капитан. Может, продолжим? Полковник Коллинз, мы не следуем протоколу «Европы» для чистых комнат, так что можете избавиться от перчаток.
Джек усмехнулся, когда Эверетт развернулся лицом к Роббинсу, но не сказал ни слова. Подойдя к мусорной корзине, Коллинз швырнул перчатки туда. Потом заметил что-то прямо под ними. Сунул руку и извлек другую перчатку, покрытую серебристым веществом, показавшимся очень знакомым. Пожал плечами и чуть было не швырнул ее обратно в корзину, но вместо того обернул в одну из собственных перчаток и припрятал обе в карман.
— Доктор Роббинс, «Европа» сформировала текст по нескольким подтвержденным экспериментам, проведенным профессором Ф. Эрталлем, университет Осло, с 1836-го по 1843 год. Список следующий:
— «Использование электрического тока, полученного от поршневого двигателя (парового)»;
— «Аспекты использования меди для пропускания электрического тока»;
— «Гидродинамическая устойчивость и глубинное разрушение платформ, наполненных кислородом»;
— «Очистка кислорода; отравление угарным газом».
Все они смотрели на появляющиеся слова и слушали «Европу» и даже не сразу поняли, что список закончился.
— «Европа», что у тебя есть на профессора после 1843-го? — спросил Эверетт.
— Информация извлечена из «Осло Геральд» от 3 июня 1843 года, в сообщении о гибели Франсиса Эрталля во время пожара в лаборатории университета Осло.
— Будучи военным моряком и исходя из этого списка, я бы сказал, что профессор работал над системами, имеющими отношение к конструированию подводных лодок, — сказал Карл, поглядев на Джека.
— По-моему, ты прав, капитан. — Джек наклонился к своему микрофону: — «Европа», был ли профессор женат?
«Европа» вставила роботизированным манипулятором еще одну программу.
— Акты гражданского состояния Осло сообщают о даме Александрии Эрталль, 1820-й по 1851-й, зарегистрированной в качестве супруги на момент смерти профессора. Сын: Октавиан Эрталль.
— Есть ли какие-нибудь газетные публикации о семействе Эрталль, числящиеся в исторических архивах, помимо связанных с достижениями и исследованиями профессора Эрталля? — вставил Роббинс.
«Европа» начала загрузку новых программ.
— Может, тут нас занесло не в ту степь, док? — заметил Эверетт.
— Возможно, но давайте двигаться вперед и перепашем эту степь в любом случае, чтобы продолжать с чистой совестью.
— Одна газетная публикация из Франции, датированная 19 сентября 1846 года, единственное упоминание фамилии Эрталль после некролога профессора Франсиса Эрталля в 1843 году, — проворковала «Европа» своим женственным голосом, одновременно печатая то же самое на большом мониторе.
— Какова суть этой французской статьи? — справился Джек без особой надежды, что это даст что-нибудь заслуживающее внимания.
— Заголовок следующий: «Норвежское семейство клеймит французского автора в гражданском суде».
— Ладно, и что за иск предъявили этому автору? — осведомился Эверетт.
— Я не вижу, какое это может иметь отношение…
— Иск предъявлен дамой Александрией и Октавианом Эрталлем в отношении клеветы и очернения доброго имени ее супруга, — ответила «Европа», оборвав протест Роббинса на полуслове.
— Продолжай же, «Европа», будь оно неладно, автор-то кто? — в сердцах выпалил Эверетт, устав от этой вереницы расспросов и начиная думать, что Роббинс был прав.
— Ответчик по упомянутому делу записан просто как А. Дюма, Париж, Франция. Профессия: романист.
Джек выпрямился, будто аршин проглотил.
— «Европа», что он написал про Эрталля? В смысле, это какая-то книга?
Роббинс только укоризненно покачал головой, подразумевая формулировку вопросов Коллинза.
— Предмет, числящийся как рукопись, еще не в виде книги, был отправлен родным для комментариев.
— Как называется рукопись? — спросил Джек.
— Блин, — только и сказал Карл, когда ответ появился.
Коллинз тряхнул головой, когда стало очевидно, что «Европа» завершила свои изыскания. Он молча смотрел, как на большом экране печатаются зеленоватыми буквами последние слова, а «Европа» вслух провозгласила:
— Заглавие романа: «Граф Монте-Кристо».
10
«Левиафан», в 420 милях к северо-востоку от Алеутских островов (полярная ледниковая шапка)
Найлз решил, что Алисе с сенатором лучше всего действовать в качестве одной команды, ему с Вирджинией — второй, а поскольку Сара вроде бы ладит с Фарбо куда лучше, чем любой другой из них, то они двое могут составить третью команду. Идея заключалась в том, что, совершая турне по кораблю командами, они смогут охватить гораздо больше, а заодно хотя бы осложнят жизнь соглядатаям, которые наверняка с них глаз не спустят, потому что преследование трех групп доставит им куда больше хлопот, чем они рассчитывали. Найлз подчеркнул факт, что они здесь пленники, а не гости. И теперь их задача отыскать способ выбраться из этой мореплавающей тюрьмы.
Найлз и Вирджиния должны были первыми прогуляться в командный центр. Войдя и впервые увидев центр вблизи, они поняли, что он ничуть не похож ни на одну субмарину из тех, что им доводилось видеть прежде. Центр оказался в тридцать раз больше, чем декорация палубы звездолета «Энтерпрайз». [12] Ни первого помощника Сэмюэльса, ни капитана Эрталль на вахте не было.
На палубе было тихо, даже чересчур, поскольку операторы работали на своих постах молча. Найлз углядел человека, стоящего рядом с голографическим картографическим столом. Система походила на их визуальные карты в группе «Событие», только была заметно компактнее и не использовала систему распыления тумана. На ней был представлен фактический трехмерный вид ледяной шапки, окружающей «Левиафан».
12
Так назывался звездолет из культового американского киносериала «Звездный путь».