Левиафан
Шрифт:
— «Левиафан-1858», — зачитала она вслух. — «Ради мира». Это настоящий корабельный штурвал с самого первого «Левиафана».
Она положила ладонь на штурвал и оглядела шикарно обитые диваны, обращенные к внешней стороне корпуса «Левиафана». В центре находился большой стол для совещаний, просторное место для сервировки блюд и локальные источники света, подсвечивающие множество аквариумов, протянувшихся вокруг всего интерьера от пола до середины ее высоты.
— Ты напоминаешь мне жену. Ее всегда изумляло все, что она видела вокруг. Род людской, прошлое планеты — все заставляло ее думать, что ее долг постичь это. Завидую я твоей наивности, юная Сара.
Она обернулась и поглядела на Фарбо, слегка склонив голову к плечу:
— Уж какой-какой, а наивной Даньелла не была, полковник. — По чертам Анри на миг промелькнуло выражение муки. — Прошу прощения, я знаю, что вы любили свою жену. Кажется, чем сильнее мы любим, тем больше рок настроен работать против нас. Однако поскольку вы пришли в комплекс группы ради убийства, в данный момент я сочувствия к вам почти не испытываю.
Тут их разговор был прерван. Открылся большой двойной люк, и вошли Вирджиния, Найлз, Алиса и Ли. Сара и Фарбо смотрели, как новоприбывшие вереницей входят внутрь и озираются, испытывая от сводчатого зала не меньшее потрясение, чем они сами несколько минут назад.
— Ничего себе местечко, а? — сказала Сара.
Внезапно яркость света снизилась почти до полной темноты, и секции облицовки по самому носу начали отъезжать, складываясь одна на другую, точь-в-точь как тогда в салоне, только куда в большем масштабе. То же самое происходило и с наружным корпусом. Защита оказалась двухслойной.
У них на глазах будто распахнулось синее море — и перед ними, и над их головами, потому что застеклен был не только перед, но и верхние сто футов свода отсека. Перед ними раскинулась обширная панорама Северного Ледовитого океана, и глубины озарил ярчайший свет из всего когда-либо виденных любым из присутствующих. Они видели даже массивную боевую рубку высоко над собой — стоило лишь поглядеть вверх, в сторону кормы.
— Это так красиво… я… я…
Ли похлопал Сару по плечу, а потом приобнял, когда она, прильнув к корабельному штурвалу, смотрела, как море расступается перед идущим «Левиафаном». Стеклянный нос был разбит на сорокафутовые акриловые секции, разделенные композитными стрингерами, с которыми стекло буквально сливалось. Все раздвинувшиеся секции, чтобы показать хляби морские, аккуратно уложились в стрингеры, и ничто не заслоняло обзора, сколько видел глаз.
— Конструктивные решения превосходят всю судостроительную архитектуру наших дней. Они открывают совершенно новый мир. Не прийти к какому-нибудь соглашению будет просто преступлением, — вслух заметил Найлз, любуясь темно-синим морем за стеклом.
— Будь это так просто, Найлз, я бы согласился, — сухо, без эмоций, заявил Ли. — Однако мы не видим здесь кое-чего еще. За утверждениями капитана о загрязнении и вырождении экосистемы сквозят нотки отчаяния.
— Я ей верю и не сомневаюсь, что она считает это единственным возможным для нас курсом действий. — Вирджиния положила ладонь на холодное стекло — точь-в-точь как раньше капитан, — ощутила холод и позволила ему пропутешествовать вверх по руке. — Нет, по ее мнению, в этом вопросе выбора попросту нет. Она хочет безусловной сдачи Мирового океана, и сомневаюсь, что она согласится на меньшее.
Остальные посмотрели на Вирджинию не без изумления. Она была так молчалива с самого момента их похищения, что это уже начало их тревожить.
— У Джинни экологическая совестливость развилась довольно поздно в ее академической жизни.
Все, кроме Вирджинии Полок, обернулись к задней части зала. Там, на балкончике шириной футов в десять, стояло большое кресло, в котором сидела капитан «Левиафана», глядя в окутанное мраком море. Медленно встав, Эрталль окинула взором деревянную палубу в шестидесяти футах под ней.
Джинни? — переспросил Найлз, переводя взгляд с капитана на Вирджинию, лишь склонившей голову и прислонившейся лбом к холодному стеклу.
— Имя Вирджиния всегда казалось мне таким официозным, так что в Массачусетском технологическом я звала ее Джинни. Мы слыли, что называется, вундеркиндами. Она всегда было по уши в книгах и учебе, но окружающего ее мира напрочь не видела. Однако она всегда выступала за Бога и отечество, но никогда и тени мысли не допускала, что ее отечество творит с окружающей средой планеты — вообще-то, с окружающей средой Бога.
— Вы знаете друг друга? — спросила Сара, похитив этот вопрос с языка у Найлза.
— Вы, американцы, удивительно забавны, — промолвил Фарбо, проходя в зал и высматривая бар, который, как он догадывался, должен непременно где-то здесь быть.
— Мы лучшие… наверно, вернее сказать, когда-то были лучшими подругами, — сообщила Эрталль со своего возвышения.
— Скажи мне, что диверсантом была не ты, — сказал Комптон, делая шаг к стеклу.
Вирджиния обернулась. Вид у нее был потрясенный и уязвленный.
— Что?
— Ты не позволяла этой женщине подорвать хранилище, а затем напасть на сам комплекс, убивая наших людей? — упорствовал Найлз, шокировав даже остальных.
— Конечно, я этого не делала. Неужели одно то, что я была с ней знакома много-много лет назад, делает меня предательницей? — произнесла Вирджиния, отходя от окна и наступая на директора.
— Пожалуйста, не надо, здесь никто никого и ничего не предавал. — Капитан покинула балкончик, направляясь вниз по винтовой лестнице, держась за перила и не сводя глаз с группы гостей. — Джинни способна предать родную страну ничуть не больше… — помедлив, она устремила взгляд на Найлза, — чем собственных друзей. Нет, единственное, в чем ей нельзя отказать, так это в преданности — пожалуй, даже излишней.
Остановившись, Вирджиния тяжело опустилась на стул за большим столом.
— Нет, доктор, она не тот, кого вы ищете, но ее имя послужило для того, чтобы сбить вашу службу безопасности со следа, так сказать, — проронила Александрия с едва заметным намеком на улыбку.
Кивнув Саре, Найлз подошел к Вирджинии и сел рядом:
— Почему ты мне не сказала?
Подняв глаза, доктор Поллок увидела отражение своего лица в очках Найлза. И увиденное ей не понравилось.
— Я молилась, чтобы это была не она. — Вирджиния перевела взгляд с директора на капитана. — Потому что боялась, боялась до смерти. Найлз, она не блефует, и да, сенатор Ли, вы правы, она совершенно безумна, но вовсе не так, как вам, быть может, кажется.