Лезвие. Книга 2. И прольется кровь

Буянова Карина

За то, чтобы тебе быть столь же нужной,

Прописанной навек в твоей судьбе.

Nightwish "Beauty and the beast". Вольный стихотворный перевод К.Буяновой

Джинни по-прежнему плохо спит. Ее кидает в жар, она мечется, и от этого рыжие волосы спутываются. Она то стонет, то смеется, то плачет, то пытается от кого-то убежать, то чуть не рвет пододеяльник пальцами. Кажется, ей каждый день снится одно и то же. Она кричит: "Головы, головы!", а потом "Драко, Драко!". И так каждый день. Каждый чертов день.

Если

бы Гермиона вела дневник, она бы написала там следующее: "Бедняжка Джинни, она так мучается, это разрывает мне сердце. На нее больно смотреть! Однако, стыдно признавать, но я отчасти ей даже завидую. Кажется, я превращаюсь в мазохиста. Возможно. Вероятно. Логично.

Потому что Джинни видит Драко каждую ночь. Каждую ночь она обретает любимого человека и каждое утро теряет его снова. Она не разговаривает. На меня практически не смотрит а если смотрит - непохоже, что узнает. Северуса, кажется, ненавидит. Иногда выкрикивает "Ты мог спасти их всех, ублюдок, мог не допустить этого". А может быть, это и не о Северусе. В любом случае, у них теперь есть общее воспоминание, свидетельство. Он был там, он спас ее. Может быть, у них есть еще что-то общее, то, что касается только них двоих? Может быть, они действительно переспали? Нет-нет, бред, и об этом думать нельзя. А впрочем, какая разница. Неважно, было или не было - важно, что он этого хотел".

Гермиона тряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Вот поэтому она и не вела дневник. Там все было бы исписано неконструктивными, лишенными всякой практической ценности переживаниями. Возможно, надуманными - а возможно, нет. Проклятая колдография Лили. Как можно носить ее с собой столько лет, когда и этой женщины уже нет, и все, что с ней было - если было - давным-давно стало далеким прошлым! Когда рядом вот уже полтора года есть живая, настоящая женщина, которая его любит! Любит и жалеет, как отвратительно бы он себя ни вел!

Черт бы побрал этих рыжих девок. Недосягаемость, огонь, страсть. Каждый день, глядя на забывшуюся в бреду Джинни, Гермиона испытывала двойственные чувства. С одной стороны, она чувствовала себя виноватой перед давней подругой, как и перед всеми, кто оказался обманут во имя какого-то блага, которое теперь уже казалось совсем неясным. О каком благе может идти речь, если все стало вот так: бойня, расправа с Уизли, непередаваемые мучения Джинни, видевшей это все своими глазами, эти страшные, черные круги под ее глазами, растрескавшиеся губы…

Которые Северус целовал. Точно целовал. Не мог не целовать эти чувственные, красивые, манящие, похабные, бесстыжие и бесконечно развратные губы. Он целовал их, он хотел их, но они не ответили ему взаимностью. Или ответили - и тогда эта история пахнет еще дурнее.

Каждый раз, когда Гермиона смотрела на эти губы, влажно открывающиеся, зовущие то маму, то Рона, то Драко Малфоя, кричащие то в ужасе, то в исступлении, она ощущала прилив неконтролируемой, страшной ненависти к Джинни. Ощущала - и тут же стыдилась этого. Странно, чертовски странно устроена психика! Вместо того, чтобы обратить всю злость на Северуса, заварившего эту кашу из-за "двух сторон любви" и собственных тараканов в голове, ей хочется убить разлучницу. Вот прямо взять - и сжать пальцами молочно-белую шейку Джинни, и давить ее до тех пор, пока этот невыносимый рот не искривится в последний миг ее жизни.

"Мерлинова борода, я схожу с ума! Господи. Господи!"

Когда

ее совсем накрывало, Гермиона шла в ванную, открывала кран и подставляла голову под струю ледяной воды. Так, чтобы затрясло от холода. Так, чтобы цепенеть, но при этом возвращаться в чувство.

Звук падающей воды. Кровь, наверно, льется с таким же звуком. Особенно когда отрезают головы. Интересно, они сделали это еще с живыми людьми или сняли "трофеи" с трупов?

К черту воду! Выключить, срочно, рывком поднять голову и запрокинуть назад. В такие моменты грива ее непослушных кудрявых волос менялась. Она лишилась объема и тяжелым грузом тянула голову назад, и никаких завитков. Обманчиво прямые волосы, не кудрявые. Прямые, как у Лили Эванс. Как у Джинни. Как Северусу нравится.

А ведь он был там и наверняка все видел - и ничего не сделал. Это очень в его духе. Когда Темный Лорд отправился убивать Поттеров, он тоже не вмешивался, просто ждал, когда можно будет забрать драгоценную Лили. Теперь он ждал Джинни и своим невмешательством убил Драко. А еще Рона. И Гарри, конечно, Гарри, который уже наверняка мертв после множественных пыток.

Что ж, лорд Волдеморт победил. В общем-то, к этому давно шло, и уже не удивляет. Все мертвы, а он жив. Видимо, будет жить вечно - он же именно к этому стремился с юности. Вечная жизнь и вечная власть.

И она, Гермиона Грейнджер, тоже зачем-то еще жива.

Иногда она думала, что погорячилась со Снейпом. Не надо было кричать ему, чтобы убирался, что теперь между ними пожизненная пауза. Но она была разъярена, она задыхалась от охватившей ревности, от этой проклятой колдографии Эванс, от мгновенно возникшей в ее мозгу связи этого образа с Джинни... Да, она наговорила лишнего, много лишнего, но ей совсем не хотелось расставаться. Она была уверена, что Северус опровергнет ее, может быть, обзовет идиоткой, которая перечитала магловских романов, что они наорут друг на друга, пусть даже последними словами, а потом займутся любовью и останутся вместе. Но он просто взял и ушел. Ушел из собственного дома, хлопнув дверью, и с тех пор больше ни разу сюда не возвращался. Поэтому Гермионе пришлось взять в Мунго больничный на две недели, чтобы не оставлять Джинни одну.

Оставить Джорджа было безопаснее - в конце концов, он был стабилен, а в Мунго помимо Гермионы работали и другие люди. Дома, без Северуса, у нее больше не было никакой смены. И никакой поддержки.

Она скучала по нему. Негодовала, злилась, но скучала. Гермиона надеялась, что через некоторое время он предпримет попытки выйти на связь, поговорить, извиниться - или наоборот, сказать что-нибудь едкое, язвительное, но сказать. А его как будто устраивало, что они расстались вот так - грубо, низко, некрасиво и как-то противоестественно. Может быть, ему на самом деле давно хотелось расстаться, и он просто уцепился за эту возможность?

Проклятый, проклятый Северус Снейп, черт бы его побрал! Как бы хотелось перестать чувствовать его, любить и ждать… Но тщетно. Чем хуже между ними становилось, тем сильнее Гермиона нуждалась в нем. Какая-то наркомания. Ужасно.

Нужно держаться. Так бывает, что все кончилось. Все кончается - даже сама жизнь. Вон, Джинни потеряла гораздо больше, она потеряла любимых людей физически. Гермионе повезло, ее возлюбленный жив. Просто между ними все кончено. Это надо пережить. Перетерпеть. Время все вылечит. Наступит новая весна, в которой воспоминания об этом всем уже не посетят. Не в этом году, так в следующем. Или через год.