Лезвие. Книга 2. И прольется кровь
Шрифт:
Люциуса буквально разрывало изнутри. Часть его хотела трясущимися руками дотянуться до волшебной палочки и впервые в жизни открыто выступить против Темного Лорда, другая же часть робела и впадала в ступор от самой мысли о подобном.
— Ты слаб, — констатировал Волдеморт, презрительно глядя на своего слугу. — Ты вознамерился предать меня тошком, за спиной, не желая признать, что потерял сына давным-давно и только по своей вине. Теперь же, передо мной, ты жалок, как первокурсник, впервые нарушивший школьные правила. Драко должен был умереть, и из всех возможностей ему выпала самая героическая и самая полезная. Тебе бы гордиться, но ты предпочел удариться в амбиции. Нагайна!
Бросок гигантской змеи был молниеносным. Люциус
— Твой сын не смог убить Дамблдора, но разоружил его, — сказал он. — Я не сразу понял, почему Бузинная палочка так плохо меня слушается, но потом, внимательно изучив ее историю, я разобрался, что к чему. Последним обладателем ее силы оказался твой сын. Поэтому я побывал там, Люциус. Это я остановил сердце Драко, когда Джиневра и Северус ушли с поля боя, решив, что он уже мертв. На самом деле на момет их ухода в теле твоего сына еще теплилась жизнь. Еле-еле, но теплилась. Я мог бы задержать ее в теле, но не стал, поскольку Драко выполнил свое предназначение. А еще от его смерти мне было больше выгоды - я рассудил, что, потеряв его, свою любовь Джиневра Уизли придет ко мне по собственной доброй воле, а силы, живущие в ней, начнут пробуждаться и возрастать. Так что твой сын Драко послужил мне даже больше, чем можно было предположить - и ушел тогда, когда я его отпустил. Черное Возрождение не возымело бы успеха, друг мой, потому что душа твоего сына повинуется только мне, как создателю, а мне он здесь больше не нужен. Как и ты. Добей его, Нагайна.
Последним, что запомнил Люциус Абрахас Малфой, была неотвратимо надвигающаяся на него бездна и гипнотизирующий холод змеиных глаз.
Глава 16. Конец и вновь начало
Конец и вновь начало.
Не может быть иначе.
От этого устала,
Но это мало значит.
Грядущее в тумане,
И нет пути совсем.
Я буду жить в обмане,
Не зная вновь, зачем.
И это без конца!
И это — как судьба!
Но только нет венца,
Лишь вечная борьба.
Что нужно мне — я знаю,
Но этому не быть.
Я только вспоминаю
То, что пора забыть.
Я часто умирала
И оживала вдруг.
Конец и вновь начало,
Все тот же мерзкий круг...
К.Буянова "Конец и вновь начало"
Он долго готовился к этой встрече. Можно сказать, даже ждал ее несколько последних лет - "спасибо" мыслям проклятого мальчишки. Ждал — откладывая, отодвигая на максимально далекий срок, но каждая дополнительная секунда ожидания лишь разжигала беспокойство, страх и неясное предвкушение. Он поручил свите доставить ее — но дал Снейпу возможность отсрочить захват. Она должна была прийти сама, и теперь это был вопрос ближайшего времени, но все равно, когда снаружи раздался ее душераздирающий крик, лорд Волдеморт не был готов. Он никогда не слышал голос этой девочки,
Она пришла сама… с Северусом Снейпом, оставшимся без ног. Стража быстро препроводила обоих внутрь, но Волдеморт буквально ринулся к дверям, чтобы увидеть все своими глазами.
Девчонка была напугана, но, кажется, не тем, куда попала, а состоянием своего спутника. Она сбивчиво просила стражу помочь Снейпу, объясняла что-то про портал, уверяла, что следов не осталось, и за ними не придет никакой "хвост". Ее схватили - довольно грубо, без церемоний - и потащили в сторону, но она стала сопротивляться и говорить, что пришла по собственной доброй воле к лорду Волдеморту, причем по его прямому указанию.
Она выглядела хрупкой, бледной, судя по всему, здорово истощенной, но при этом тщедушное тельце излучало какую-то неестественную решимость и твердость духа. А самым неожиданным был едва уловимый глазом ореол сияния вокруг всего ее тела - особый свет, который может уловить лишь крайне могущественный маг. Этот свет принимает окрас в зависимости от природы силы, живущей внутри человека. Джиневра Уизли светилась холодным оттенком красного — как и сам лорд Волдеморт.
Он громко приказал страже отпустить девчонку. Она вздрогнула и только тогда заметила его присутствие. Их взгляды встретились, и произошла вспышка. Он мог поклясться, что раздался неимоверно громкий и обжигающий слух звон, как если бы раскололось огромное зеркало, и тысячи осколков молниеносно вонзились в плоть, причиняя острую, стремительную и невообразимую боль. Он ее узнал…
Джинни очнулась от собственного крика. Наверно, весь недолгий остаток жизни она проведет в обнимку с этими чертовыми снами. Впрочем, что удивляться — не слишком ли много потрясений выпало на ее плечи за последнее время? Каждую ночь перед глазами кровь, оторванные части тел, головы родителей и братьев, всхлипы, стоны, погоня, смерть Драко, опять обезглавленная семья, снова, снова! А теперь еще и искаженное болью лицо Снейпа, распластавшегося на земле, и лужа крови там, где еще миг назад были ноги. Мерлин!.. А ведь совсем недавно сны были иными. Совсем недавно — в прошлой жизни, в беззаботное время без потерь, когда самым главным виделись отношения с Драко. Когда Драко еще был жив, а она, Джинни, еще искренне думала, что от ее действий хоть что-то зависит.
Сегодняшний сон вообще был странным. Вначале она возвратилась в кошмар с порталом, искалеченным Северусом и всем, что произошло дальше, вот только с момента их захвата все виделось иначе. Она как будто была собой, но вместе с тем наблюдала за действием снаружи, извне, через призму восприятия другого человека. Темного Лорда — не больше, не меньше.
Джинни тряхнула головой. Какой бредовый сон! Так ведь и крышей поехать недолго. Впрочем, кто сказал, что уже не поехала... Разумеется, Волдеморт не мог смотреть вот так. Это просто ей самой хотелось бы наделить их встречу каким-то особым символизмом - вот подсознание и подкинуло версию. В оригинале все было иначе. Волдеморт приказал страже расступиться, довольно отстраненно ее оглядел — пожалуй, так смотрит на свою жертву змея перед финальным броском — со знанием дела и крайне спокойно, хладнокровно, безапелляционно. Затем он знаком подозвал людей к Снейпу, и того унесли, не говоря не слова. Джинни хотела сдержаться, но предательский вопрос все же сорвался с губ.
— Вы его убьете? — спросила она, мгновенно жалея, что об этом заикнулась.
На змеином лице, которое она впервые в жизни видела так близко и успела отметить, что слухи явно преувеличены и о красноте глаз, и о полном отсутствии носа, отразилась легкая усмешка. Странным образом знакомые глаза, глубокого черно-синего цвета, цвета бездны, вновь на нее уставились, заставляя цепенеть.
— Нет, — произнес Волдеморт после минутного размышления. Он словно взвешивал, стоит ли удостоить ее ответом.