Либерализм в России в начале ХХ века
Шрифт:
В монографии К. Ф. Шацилло и кандидатской диссертации В. Ю. Канищева 45 подробно изложены предыстория и собственно история основания и функционирования журнала «Освобождение». В этих работах обстоятельно изучена и зарубежная историография проблемы. Это позволяет мне сосредоточиться на анализе самого процесса разработки либеральной программы. Ее принципиальные положения были сформулированы в статье «От русских конституционалистов», опубликованной в первом номере журнала. Отправной тезис статьи гласил: «…русская общественная жизнь не укладывается более в старые рамки; нужны новые формы, чтобы вместить новое содержание жизни». Причем определение «новых форм» и «нового содержания жизни» в данный исторический момент должно уже принадлежать не власти, а русскому обществу как целому. «Все общество, – подчеркивалось в статье, – требует от власти в один голос – серьезной политической реформы». Вокруг этого требования и должны были объединиться «те группы русского общества», которые не имеют возможности
45
См.: Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905–1907 гг. М., 1985; Канищев В. Ю. Роль журнала «Освобождение» в формировании конституционно-демократической партии. Дис. … канд. ист. наук. М., 2006.
Предложенная группой земцев-конституционалистов программа сводилась к двум базовым положениям. Во-первых, речь шла о законодательном закреплении прав человека и гражданина («хартия вольностей»), что подразумевало требования: личной свободы, гарантируемой независимым судом, равенства всех перед законом, свободы печати, собраний и союзов, а также право петиций. Выдвигая эти требования, авторы статьи подчеркивали, что они «во всех культурных государствах давно уже легли в основу свободной общественной жизни как ее элементарнейшие и необходимые предварительные условия».
Во-вторых, в программе выдвигалось требование созыва бессословного народного представительства «в постоянно действующем и ежегодно созываемом верховном учреждении с правами высшего контроля, законодательства и утверждения бюджета». Не желая детализировать данное требование (характер и структура народного представительства, его функции, механизмы взаимоотношения со структурами исполнительной власти), что могло обострить дискуссию в либеральной среде, авторы программной статьи считали реализацию этого требования проблемой «второго шага». Без решения центрального вопроса «первого шага» – обсуждения проекта конституции – авторы программы считали нецелесообразным детализировать ни «второй шаг», ни тем более «третий шаг», под которым подразумевалось определение круга конкретных законодательных задач, выносимых на суд «будущего органа русского народного представительства».
Характерно, что авторы статьи ограничились общим заявлением, что будущему законодательному органу предстоит решать экономические, финансовые, культурно-просветительные, административные проблемы, подготовить рабочее законодательство и аграрный вопрос, заняться децентрализацией и переустройством местного самоуправления. Однако главным и определяющим, по мнению авторов статьи, должно было стать создание условий и предпосылок для реализации политических преобразований.
Разумеется, авторы не могли уйти от вопроса о механизмах реализации политической реформы. По их мнению, «принципиальные основы политической реформы» должны быть «признаны и учреждены актом высочайшей воли», что уже само по себе могло свидетельствовать «о серьезности намерений верховной власти, о признании ею важности исторического момента и трудности ее собственного положения». Но и в этом случае проведение политической реформы нельзя будет доверять правительственной бюрократии. Предпочтительней всю работу по подготовке реформы отдать «в руки представительных учреждений общественного самоуправления», образующих собой «нижний этаж будущего конституционного здания» и сохраняющих за собой «предания политических стремлений», не противоречащих стремлениям русской интеллигенции. «Во всяком случае, – подчеркивали авторы статьи, – такой путь вернее и лучше, чем тот “скачок в неизвестное”, который представляла бы всякая попытка выборов ad hoc, под неизбежным в таких случаях правительственным давлением и при трудно определяемом настроении непривычных к политической жизни общественных слоев». Однако они прекрасно понимали, что ограничить состав «будущего учредительного органа» (термин «Учредительное собрание» авторы статьи предпочли не упоминать) одними представителями органов местного самоуправления было бы принципиальной ошибкой, ибо он не имел бы достаточного авторитета «в тех самых сферах, удовлетворить которые имелось бы в виду самым фактом устройства такого органа». Поэтому они предлагали «пополнить состав учредительного органа теми элементами, которые недостаточно представлены в современном самоуправлении». Речь шла о предоставлении права органам местного самоуправления избирать депутатов из лиц, принадлежащих «не только к среде земских и городских гласных и избирателей», но и «ко всему русскому обществу»; было бы полезно «допустить право представительства и для русских университетов».
Задача «учредительного органа», работа которого предполагалась как кратковременная, должна была свестись к выработке «хартии вольностей», избирательного закона и конституционных гарантий. На этом роль «учредительного органа» должна быть завершена, и он заменяется законодательным представительством, избранном на основе нового избирательного закона, в основу которого будет положен принцип всеобщего избирательного права 46 .
Как видим, в программе земцев-конституционалистов была масса недоговоренностей и неопределенностей, но это было неизбежно, ибо журнал «Освобождение» на данном этапе поставил перед собой заведомо невыполнимую задачу – объединить не только все сегменты либеральных направлений и течений, но и все элементы освободительного демократического движения как целого. Не случайно представители правого сегмента либерализма критически восприняли статью «От русских земских конституционалистов». Они считали нецелесообразным ограничивать самодержавие введением законодательного народного представительства, подчеркивали неприемлемость введения всеобщего избирательного права. С другой стороны, статья не удовлетворяла широкие круги демократически ориентированной интеллигенции, отстаивающей лозунг созыва Учредительного собрания, избранного на основе всеобщего избирательного права, и требования однопалатного народного законодательного представительства, радикальных социальных и экономических реформ. Полемика, развернувшаяся на страницах журнала «Освобождение», свидетельствовала о дальнейшем обострении разногласий в либеральной среде по программным вопросам.
46
См.: Освобождение. 1902. № 1. С. 7–12.
В феврале 1903 г. в «Освобождении» появилась «сдвоенная» статья «К очередным вопросам» (первая ее часть была написана П. Н. Милюковым, вторая П. Б. Струве). По мнению Милюкова, чтобы добиться «однородности организуемых элементов», следует размежеваться со сторонниками «идеального самодержавия» типа Д. Н. Шипова, М. А. Стаховича и Н. А. Хомякова, решительно отказаться от лозунга созыва Земского собора. Основной вывод Милюкова сводился к тому, что подлинным конституционалистам следует объединиться на основе четкой и определенной программы.
Согласившись с милюковскими предложениями, Струве считал назревшим «расшифровать» общие принципы программы, изложенные в статье «От русских конституционалистов». «Программа, – писал Струве, – не только представляет формулировку цели движения. Она является орудием духовного объединения сил, отдающих себя на служение этой цели, поэтому программа есть не только цель, но и средство». Для партии политического освобождения России «нервом» ее программы должна стать замена самодержавного строя конституционным. Этой «верховной» цели следует подчинить и все содержание программы. В нее, по мнению Струве, должно быть безоговорочно включено требование всеобщего избирательного права, а также специальные разделы по рабочему и аграрному вопросам, «умолчание о которых оттолкнет те элементы, без привлечения которых партия будет влачить жалкое существование». Причем, подчеркивал Струве, «программное решение этих вопросов не может быть отсрочиваемо до момента самого политического преобразования» 47 .
47
Там же. 1903. № 17. С. 289–292.
Статья «К очередным вопросам» сыграла роль лакмусовой бумажки, четко определив границы пространства будущей либеральной партии, а также те элементы, которые должны были составить ее «ядро»; одновременно она стимулировала дальнейшую разработку программы. Было признано, что в условиях нарастания системного кризиса в России программа уже не может ограничиться одними политическими требованиями, она должна быть дополнена и социальными разделами. По сути, теоретики и политики освобожденческого толка осознали необходимость выработки синтетической программы, которая бы аккумулировала все «три шага», о которых говорилось в статье «От русских конституционалистов», а это поднимало русский либерализм на качественно новую ступень эволюции.
Дальнейшая разработка различных вариантов либеральных программ осуществлялась на страницах журнала «Освобождение» силами «Союза земцев-конституционалистов» и «Союза освобождения». Не вдаваясь в подробности анализа разработки и обсуждения многочисленных вариантов либеральных программ, выделю наиболее значимые их варианты, которые впоследствии составили «ядро» программ будущих либеральных политических партий. Отмечу также, что инициативу в разработке программы по-прежнему удерживали в своих руках освобожденцы.
Группой интеллектуалов в составе Н. Ф. Анненского, И. В. и В. М. Гессен, Ф. Ф. Кокошкина, П. И. Новгородцева, С. А. Котляревского, И. И. Петрункевича и Г. И. Шрейдера был разработан подробный проект Основного закона, который должен был принять «учредительный орган» в качестве российской конституции. Фактически группа выполняла одну из важных задач «первого шага» политического преобразования России.
В предисловии к проекту Основного закона, опубликованного в октябре 1904 г., его авторы указывали, что он «основан на вековом опыте Западной Европы и приспособлен к нуждам России в настоящий момент» 48 . Уже этим заявлением авторы проекта подчеркивали отличие своей исходной позиции от взглядов сторонников «идеального самодержавия», предпочитавших ориентироваться на традиционный российский опыт.
48
Основной Государственный закон Российской империи. Париж, 1905. С. ХVI.