Лица
Шрифт:
Неужели это создание, сошедшее с трапа его служебного самолета, и есть Алекса? Та же самая, что и в прошлом году – неуклюжая чудная девчонка? Помнится, вместо того, чтоб сесть на диван, она влезла на стол, в результате чего на пол эффектно полетела одна из любимых вещиц Эльдоры – мерзкая испанская статуэтка. С этого случая и началась его нежная привязанность. Запрыгнув на батут, Пол почувствовал новый мощный прилив энергии. Те же ощущения он испытал месяц назад, когда вырвался из пут последнего брака и осознал, что больше не обязан смотреть фламенко. Воспоминание о длинных ногах Алексы заставляло его член шевелиться.
Сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Не больше. Сказочное существо, полуангел-полудьявол, какие у нее живые серо-зеленые глаза, а большой насмешливый рот словно сейчас так и скажет: «А пошел ты, старый пень!» Он вслух рассмеялся, включая душ.
Будет чертовски приятно показывать мисс Шепвелл дом и окрестности. Хорошо, что собственная кукла Барби наносит сегодня очередной визит вежливости матери. Если б не остался еще на денек перед отъездом в Европу, они вообще не пересеклись бы с Алексой.
Интересно, она так же, как и вся новая молодежь, полностью осведомлена о противозачаточных средствах? От второй жены Дейзи, молодой девушки, на которой он так неосторожно женился после развода с матерью Барби, Пол узнал, что дочь пьет таблетки, чтобы не забеременеть. Это совершенно сразило его. Теперь, побывав в браке еще два раза (обеих женщин надо было, конечно, оставить в любовницах), он радовался, что у дочери хватило ума не связаться с каким-нибудь бездельником, что просаживал бы деньги Пола с той скоростью, с которой он бы их зарабатывал.
Нет, он не дурак. Он с удовольствием проведет этот интимный вечер, только флиртуя с Алексой. Если будет ясно, что девочка знает, что делать дальше, он не будет возражать. Если нет, он отошлет ее назад в Санта-Барбару, не обогатив новыми знаниями. До следующих каникул. А уж тогда посмотрит, чему еще научилась Алекса за эти полгода.
Темно-серый костюм, серо-белый шелковый галстук, запонки от «Булгари», белая рубашка от «Харви и Хадсон» – смотрится замечательно, да и сам он ничего. Пол расчесал густые темные волосы, седеющие только на висках, сделал себе тост с икрой и только открыл бутылку «Монтраше», как в дверь позвонили.
Он открыл, и теплая приветственная улыбка сменилась на кислую мину: рядом со сказочной феей стояла, как верный страж, его Барбара. Лица у обеих были мрачные.
– Черт возьми, ты-то что тут делаешь? – закричал он на дочь, не успев подумать, что выдает себя с головой.
– У Алексы мама погибла – на машине разбилась. Ее отец и сестра ждут нас домой. Надо ехать… – Уже гораздо позже Пол вспомнил, что после этих слов расплакалась Барби, а не Алекса.
Кто-то – Джо так и не узнала кто – выбрал для похоронной церемонии письмо о любви Святого Павла коринфянам. «Любовь терпелива и добра, любовь не завистлива, не тщеславна и не горда; любовь не злопамятна… любовь всегда с тобой… на свете есть вера, надежда и любовь, и любовь – величайшая из них». Священник говорил благостно и простодушно, рассуждал о женщине, которую никогда не знал, обращаясь в основном к всхлипывающему мужчине в первом ряду.
Джо тоже всхлипывала, даже задыхалась, стараясь, чтоб ее не было слышно. Алекса считала, что письмо Святого Павла звучало с какой-то неуместной иронией, слова казались чужими и бездушными. С грустью думалось о том, как могла сложиться жизнь и как все вышло на самом деле.
«Любовь величайшая из них». А были ли у мамы причины поверить в это? Познать это? Может, и были – сто лет тому назад.
Джо почти слово в слово помнила мамины рассказы о старых добрых денечках… о головокружительном романе с ее отцом, который носил маму на руках – так и донес до Эль-Кахона. Стоит заметить, что «старые добрые денечки» были уже тогда, когда они с отцом не были больше близки, как раньше, и часто ссорились. Но в голосе Терезы Милисент не бывало злобы. Самоирония, задумчивость – да. Задумчивости с годами все больше, но резкой Тери не стала, хоть в последнее время в доме 804 по шоссе Ист-Мишн не хватало любви.
Их беленький домик с шумной гостиной, большой двор с уютной садовой мебелью, стол и стулья, обтянутые веселенькой полосатой тканью, – все было на порядок дороже, чем их жилье в Эль-Кахоне. Но по дороге к благополучию огонь любви они не уберегли.
Да зачем думать об этом? Прошлое есть прошлое. Что изменится, внушала она Алексе, если все время твердить отцу, что он не сделал маму счастливой. «Ты не видишь, это и так не дает ему покоя?» Так оно и было. В глазах отца был страх и почти мольба о помощи. Даже в том, как он сидел, сгорбившись, уставившись в одну точку, сквозило чувство вины.
Может, Алекса и замечала это, но ей, несомненно, было наплевать. Говорила она с ним по возможности мало и всегда резко.
Тетя Клер, двоюродная сестра отца, прислала письмо, что церемония была замечательной. Господи, да она была ужасной!
Алекса слышала, как отец хвастался по телефону, что церковь была битком набита. «Как будто мама устраивала шоу», – сказала Алекса. Джо ненавидела колкости сестры, хоть и понимала, что та тоже страдает, и вся эта деятельность и холодность с отцом были попыткой скрыть это.
Отец солгал. Церковь была полупустой. Но что бы ни говорил отец, как бы ни передергивала его Алекса, Джо было все равно. Неважно, сколько было людей. Ничего не важно.
Посреди ночи Джо вскакивала с трясущимися руками – перед глазами снова стоял непомерно большой гроб, слишком большой. Как ни старалась она побороть ужасы, они все терзали по ночам. Что могло быть там внутри? Сгоревший скелет? «Останки»? Вид гроба был настоящим шоком, и вскоре за ним последовал еще один, на этот раз от Альфа Виктора.
В который раз Джо старалась выудить из отца объяснение, но он все время затыкал ей рот. Сначала мягко, потом срываясь, уже кричал, что нечего доводить его вопросами об Альфе Викторе. «Это не вернет твою мать, ты что, не понимаешь?» – взвизгивал он, бледный от напряжения. Старалась выбросить из головы разговор с Альфом Виктором за обедом после похорон. Оказалось, что Альф Виктор не имеет понятия, чего Тери понадобилось в Мексике. «Некуда ей было ехать, работы там не было! Я бы знал, если б была». Упрямый голос фотографа все еще стоял в ушах. Ясно, что это правда. С тех пор, как Джо помнила себя, мама без него шага не сделала. Альф выбирал Тери одежду, придумывал прическу. Алекса, в свойственной ей манере, шутила, что мама и в душ не пойдет без его разрешения.