Личная жизнь духов и привидений. Путешествие в занятный мир шарлатанов
Шрифт:
— Нет, нет, нет, — успокаивает меня Деррен так, словно не хочет, чтобы я на себя наговаривал.
По телефону он не такой могущественный и всесильный, как на сцене, он просто Деррен. В этом обличье он кажется приятным и понимающим человеком. Когда я рассказываю ему о предсказании, сделанном моей сестре, он вздыхает так, будто это его сестру опечалили дурными вестями. Затем рассказывает похожую историю, но с жутким концом.
— Я слышал историю об одном африканце, которому сообщили, что на его семью наложено проклятие. Он или его сын умрут, если не заплатят три тысячи долларов.
— Боже мой! — откликаюсь я.
Я уверяю его, что не собираюсь накладывать ни на кого проклятие, мне просто нужен совет, как провести один сеанс.
— Есть два подхода, — объясняет Деррен, обучая меня «холодному чтению», поскольку провидческих способностей у меня не оказалось. — Нужно выдавать либо очень общие утверждения, которые можно применить к большинству людей, либо очень личные, и тогда ваш объект забудет все промахи, но запомнит попадание, посчитав его чудом. Эти два подхода лучше всего сочетать.
К счастью, Деррен дает мне пример.
— Можете сказать, что видите собаку, спящую в коридоре, и, если это будет неверно, тогда собака станет фотографией собаки, потом просто фотографией, потом семейной фотографией. Рано или поздно вы попадете в цель, — наставляет он.
Деррен приводит еще один пример, который отснял несколько лет назад. Медиум передает молодой женщине сообщения от ее покойного папы. «Ваш отец умер не так давно — я чувствую, что это произошло несколько лет назад, это так? — Женщина не соглашается. — Он говорит мне, что вам кажется, будто это было совсем недавно. Я знаю, что все произошло давно, но ваша боль еще свежа».
Медиум перешел от промаха к попаданию. Умно. И женщина поверила его словам.
Самый верный способ, говорит Деррен, — убедить объект, что, пользуясь своими магическими способностями, вы насквозь видите все его проблемы и понимаете их. Еще нужно сказать, что чувствуешь их энергию. Когда объекты настроятся на нужный лад, они сами совместят сказанное со своей жизнью.
У меня к Деррену есть еще один вопрос, который мучает меня вот уже несколько дней. Я беседовал с другом, верящим в экстрасенсов, и тот сказал, что считает Деррена Брауна медиумом.
— Браун никак не смог бы все это проделать, если бы не был медиумом, — сказал мой друг.
— Но это же все трюки, — возразил я.
— Да, но никаких трюков ты не видишь. А видишь только то, что он делает потрясающие вещи. Он и сам может этого не знать, но Деррен Браун — медиум, — уверенно заявил мой друг.
Я рассказываю об этом разговоре Деррену и напоминаю, что в программе «Мессия» он применил необычную телепатию. Деррен посадил женщину в другой комнате, чтобы та рисовала картинки, и, не видя того, что она рисовала, пытался при помощи «телепатии» копировать рисунки. Каждый раз он оказывался прав. Даже те люди, которые мнят себя медиумами, не могли повторить это настолько точно. Но Деррен не рассказывает, как он это сделал. Когда я смотрел передачу, я отчаянно пытался понять, в чем там дело — в скрытых камерах, психологии или тщательном монтаже? Мой друг, однако же, счел отсутствие внятного объяснения знаком, что у Деррена дар от Бога.
— Это сложно, — говорит Деррен, сравнивая состав своих зрителей с гауссовой кривой, где верящие в мистику на одном конце и скептики — на другом. Если раскрыть все трюки, полагает он, верящие все равно не утратят веры. — Разоблачать себя чаще всего бесполезно и глупо. Это никогда не приведет к хорошему результату. Я пытаюсь этого избежать. Я хочу творить магию, как это делают медиумы, чтобы люди задавались вопросом, как же мне это удается. Так намного интереснее. Я не хочу просто говорить — давайте я покажу вам, как они это делают. Не хочу давать зрителям легкий ответ. Так действеннее. Подключается воображение, а при обычном разоблачении оно не работает.
На этих словах Деррен заканчивает разговор, сообщая, что ему надо идти. Мой разговор с маэстро «холодного чтения», пусть и краткий, был невероятно полезным. Осталось только одно. На следующее утро, бреясь, я учусь говорить сам с собой. Мне сказали, что это либо поможет стать медиумом-фокусником, либо покажет, что я на это не способен.
— Я чувствую вашу энергию, — говорю я своему отражению. — У вас мятущаяся душа. Я чувствую воспоминание о несчастном случае, который произошел с вами, когда вы были маленьким и никто за вами не следил.
Человек в зеркале определенно слишком хорошо меня знает. Это пугает.
А потом настает день моего мистического представления. Мне нельзя опоздать на свой первый сеанс. Вы только представьте!
Я: Прошу прощения, я опоздал.
Она: Но вы же медиум! Неужели вы не могли предсказать, что вам потребуется больше времени?
Я: Ах да. Простите. Ну тогда я лучше пойду.
Я буду называть женщину, для которой устраиваю сеанс, Линдой. Не знаю уж, что такого особенного в медиумах, но всякий раз, когда я заговариваю с обычными людьми об их верованиях, они резко оживляются и сообщают мне, что обладают шестым чувством, а потом наклоняются поближе и заговорщицки шепчут: «Но вы же измените мое имя, да? Я не хочу, чтобы об этом узнали».
Я понимаю, почему Линда хочет сохранить анонимность. С моими развитыми парапсихическими способностями я могу обнаружить что-нибудь очень личное. Я бы тоже попросил изменить мое имя, будь я на ее месте. Линда открывает дверь своего дома в пригороде Лондона. Ей двадцать восемь, у нее длинные темные волосы, и она красива. Я захожу и приветствую ее долгим успокоительным рукопожатием.
— У вас хорошая энергетика, — говорю я, на удивление долго оставаясь невозмутимым.
Она оживляется.
— Я всегда хотела сходить на сеанс к медиуму, — признается она с улыбкой. — Значит, вы учитесь в школе медиумов?
— Да. Оттачиваю свое мастерство, знаете ли, — загадочно говорю я.
Линда кивает.
Мы проходим в комнату и садимся на диван. Я прошу дать мне украшение или часы. Она передает мне свои часы, я тру их между ладонями и закрываю глаза.
— Хм-м-м, — протягиваю я. — Да, да, очень интересно.
Мои тренировки у зеркала определенно пошли мне на пользу. Я открываю глаза и вижу, что Линда ловит каждое слово.