Личное дело соблазнительницы

Романова Галина Владимировна

Ну и что?! Что с того? Глупо было бы предположить, что такая красавица доживет монашкой до венца. Вот если бы найти этих самых мужчин ее возможной греховной молодости, тогда да. Тогда можно было бы что-то такое придумать, присовокупить. Такое, к примеру, как убийство из ревности. Кто-то там любит и ревнует Ингу и желает избавить ее от оков. Он бах-бах и убивает мужа.

Инга свободна. Инга богата, что немаловажно! И Инге теперь ничто не грозит!

История банальная, но не так уж часто встречающаяся в его практике. Куда как проще развестись. Зачем

же до убийства опускаться? К тому же мужчины, как правило, убивают обычно любовников, а не мужей. От мужей зачастую сами жены стремятся избавиться.

Оп-ппаа!!! У Валеры аж ладони вспотели, заерзав тут же по рулевой баранке.

Неужели Инга, Ингулечка, устав от ревнивого состоятельного мужа, решила избавиться от него, вернуть себе свободу и при этом еще оставить себе состояние?!

Неужели, неужели, неужели?..

Но ведь она, по рассказам очевидцев, работников их же фирмы, была все время на месте. И даже, кажется, проводила в момент убийства ее мужа совещание.

Алиби!

Опять это гребаное алиби, о которое они с Вешенковым все зубы обломали до десен в этом странном бессмысленном деле.

Так, ладно, нужно собраться, приказал себе Валера, въезжая в город с южной стороны и разворачиваясь круто влево, взяв курс на отделение.

Пускай у Инги проводилось совещание, что полностью снимает с нее подозрения, но ведь у нее мог быть сообщник. И если брать во внимание ее возможную любовную связь на стороне, то разумно предположить, что ее любовник и был как раз тем самым убийцей, что выпустил пулю в сердце Сергея Ивановича. А для того, чтобы никто и ни за что не заподозрил эту сладкую парочку, они лихо подставляют Соловьеву, намозолив всем глаза ярко рыжими волосами. Тут ведь как нельзя кстати ее увольнение пришлось.

Почти логично!

Поднимаясь на свой второй этаж в свой кабинет, Валера почти ликовал, почти был счастлив.

Вот сейчас он Вешенкову свои доводы изложит. Выслушает его одобрение и потом уже, с его благословения, начнет отрабатывать круг знакомств Калининой Инги.

Не вышло! Ничего не вышло!

Стоило войти в кабинет, как Вешенков тут же набросился на него, словно неделю на цепи просидел в тещиной квартире. И орал, и ругался, и перечислял без конца все его многочисленные промахи и проволочки в работе…

Короче, наслушался дальше некуда. Дождался, когда наставник выдохнется, совершенно сделавшись зеленым. Подал ему стакан воды из графина, искренне надеясь, что с утра уборщица поменяла эту самую воду, про которую постоянно забывала, и та, затухая, могла стоять неделями. Потом оседлал ненавистный стул с жестким сиденьем, который они всегда подсовывали подозреваемым, и скромно так заявил:

— Спасибо тебе, конечно, Артур Всеволодович, но кажется, я знаю, в каком направлении нужно начинать поиски.

— Он знает! — фыркнул тот, разбрызгивая воду, потом глянул на стакан подозрительно, сморщился и отставил его, жалобно застонав. — Отравить меня жаждешь?! Смерти моей ждешь!!! Иуда!.. Поиски он начинать собрался! Ты только вот еще собираешься, а я уже нашел!

И давай не без самодовольства хвалиться.

Во всем он, оказывается, уже разобрался. Пока кто-то только еще собирается, а он уже!..

Вешенков так разошелся, перечисляя доказательства в пользу своей версии, что незаметно для самого себя опорожнил стакан с затхлой водой. Сморщился недовольно и, так и не поняв причину собственного неудобства, продолжил хвалиться дальше.

— Я тут, пока ты еще собирался… — ехидно проговорил он, слепив многозначительную паузу из шевеления бровями и подмаргивания. — Навел кое-какие справочки про эту даму. Ангелина Серафимовна Кожина. Профессиональный репортер, трудится в одной из скандальных газетенок нашего города. По отзывам, в работе делается просто одержимой, не брезгуя ничем ради жареного факта или важного интервью. Поговаривают, что иногда даже способна прибегнуть к шантажу! Но и не это опять главное…

Валера насторожился.

Вот сейчас, он понял, Вешенков и вытащит из замызганного рукава старого свитера тот самый козырь, ради которого и устроил здесь показательные выступления. И куда только Лялька его смотрит, как могла выпустить его из дома в таком позорище? Ах да! Лялька ведь сбежала к матери! Сбежала, не выдержав желчного характера своего разлюбезного муженька.

— Чего это ты таким довольным выглядишь? — вдруг прищурил подозрительно Вешенков правый глаз. — Будто сметаны намедни обожрался… Гадость про меня какую-нибудь думаешь, так?

— Так, совсем немного, гражданин начальник, — ерничая, признался Валера, перегнулся через спинку стула, дотянулся до потрепанного манжета свитера Вешенкова и, потрепав, брезгливо сморщился. — Ну что это такое, а? У тебя что, одежды приличной нет? В таком дерьме я и картошку рыть не стану.

— Ты ее ни в чем рыть не станешь, — обиделся Вешенков, выдергивая рукав из пальцев Валеры. — Тебе в другом месте рыть предназначено, а ты пока все еще только собираешься, елки-палки!..

— Ну, извини. Так что там у тебя за кролик в шляпе, гражданин начальник? Что-то очень важное, да? Иначе бы ты не светился до такой степени, что аж глазам больно!

Вешенков еще минут пять делал вид, что страшно обижен критическим замечанием младшего товарища на предмет состояния своего гардероба. Демонстративно рассматривал рукава своего заношенного почти до дыр свитера. То подворачивал их, то к локтям поддергивал. Потом и вовсе свитер снял, оставшись в рубашке. Но лучше не сделал. Хотя рубашка и была не затаскана и даже недавно стиралась, но выгладить ее не потрудились.

Ах, ну да, Лялька его бросила. А самому недосуг.

— Эта Ангелина до того, как поступить в свою мерзкую газетенку, какое-то время была без работы. Ну, не требовался ее диплом никому, что было делать!.. Так вот в этот промежуток она работала… — Вешенков нагло замолчал в самом интересном месте, заставив Валеру понервничать, потом закончил односложно и без лишних комментариев: — Инструктором по стрельбе в местном клубе РОСТО.