Личное задание
Шрифт:
Не думал, не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца... такого вот конца. Идиотский мотивчик сверлил поникшую губерманскую голову с настойчивостью дрели в руках маньяка.
– Материалы серьезные, Боря, – вздыхала трубка голосом обеспокоенного Папы. – Оч-чень серьезные. Мне пришлось выложить за тебя сто штук, родной мой. А это не фунт изюму.
– Да. – Губерман сглотнул застоявшуюся во рту слюну. – Не фунт. Спасибо вам.
Но тут пришла лягушка – прожорливое брюшко и съела кузнеца. Не думал, не гадал он...
– Ты не господа бога благодари, а меня, Боря, – гудел Руднев.
«Кого же еще! – Губерман горько улыбнулся. – Благодетель у меня один».
Вслух были произнесены совсем другие слова:
– Я верну, Александр Сергеевич.
– Конечно вернешь, куда ты денешься... Но все равно посчитай на досуге, сколько стоит моя дружба. – Рудневский голос преисполнился пафоса. – Прикинь, во сколько могла бы обойтись тебе эта история, не будь меня.
«В ноль целых ноль десятых, – моментально высчитал Губерман. – Не будь тебя, я бы ни в жизнь так не вляпался».
– Спасибо, Александр Сергеевич, – повторил он смиренно.
Руднев его не услышал, увлекшись любимой отеческой ролью.
– Ты всего лишь сотней отделался, – рокотал он. – Ну и плюс ящик коньяка с тебя, как водится. Хорошего коньяка, настоящего.
Жизнерадостный смех, завершивший последнюю фразу, показался Губерману не слишком уместным, но тон его оставался благодарным и чуточку покаянным. Он вообще был по натуре интровертом, никогда не спешил выплескивать наружу накопившееся внутри. Ни плохо перевариваемую пищу, ни тайные мысли. В том числе и все более усиливающееся желание по-быстренькому удвоить свой личный капиталец и бросить фирму на произвол судьбы, а самому раствориться в мутной волне эмиграции.
– Спасибо, что выручили, – механически пробубнил он, дождавшись выжидательной паузы на другом конце провода.
– Изъявления благодарности побереги для тостов под коньячок, – наставительно сказал Руднев. – А сейчас лучше похвастайся успехами. Или тебе нечем хвастаться?
Губерман никак не мог отделаться от впечатления, что Руднев пародирует кого-то, используя номенклатурные обороты речи. В роли зампреда облисполкома он был не так убедителен, как криминальный авторитет, носивший грозную кличку Итальянец. «Да, пора сваливать, – окончательно решил Губерман. – Этот балаган до добра не доведет. Цирк сгорел, и клоуны разбежались».
– Не слышу! – громыхнуло в его ухе. – Язык в жопе застрял, что ли?
Даже грубость Руднева была ненастоящей, настолько фальшивой, что Губерман поморщился. Так выражались когда-то партийные шишки. Итальянцу совершенно не шел этот лексикон.
– Задумался, – признался Губерман, но распространяться, о чем именно, не стал, а вместо этого принялся докладывать, вернее, рапортовать, как требовали того новые правила игры: – Ведется работа с потенциальными заказчиками, Александр Сергеевич. На сегодняшний день таких пятеро...
– Потенциальные меня не интересуют, – барственно оборвал его Руднев, – а интересуют реальные клиенты, платежеспособные. В оговоренных ранее количествах, но в сжатые сроки. Раскачиваться больше некогда. На все про все даю тебе две недели. Успеешь?
– Успею, – решительно ответил Губерман. При его средствах и связях выехать за границу можно было и за неделю.
– Мне нравится твоя уверенность, Боря. Какие-то конкретные наметки?
– Разумеется, Александр Сергеевич. В настоящий момент как раз работаю с клиентами. – Уловив улучшение настроения собеседника, он позволил себе немножко покапризничать: – В ущерб свободному времени, между прочим.
– Делу время – потехе час, – строго напомнил Руднев, но было ясно, что он доволен. – Завтра все обсудим. Только с утра мне не трезвонь – на десять часов у меня запланировано совещание с энергетиками...
– Как скажете, – закивал Губерман, словно кто-то мог видеть и оценить его услужливость.
Впрочем, последнюю фразу он произнес в пустоту, наполненную отрывистыми гудками отбоя. Традиционная рудневская манера прощаться. Хамская, но впечатляющая, надо признать.
Прежде чем вернуться за стол, Губерман посидел немного в тишине, сбивая словесную оскомину, навязшую на языке после этого разговора. В сознании крутились совершенно дикие обороты речи, вплоть до казенных штампов типа «скрытые резервы» или «настоятельная потребность». Так и подмывало возвратиться к гостям с бравурным тостом, начинающимся обращением «дорогие товарищи!..».
Когда Губерман вошел в гостиную, вся троица «дорогих товарищей», созванных на мальчишник с деловым подтекстом, вяло балагурила с единственной дамой – хозяйкой дома, восседавшей за столом с надменным видом накрашенной куклы и набитой дуры одновременно. Хотелось бы обойтись без ее присутствия, но Губерман пригласил супругу посидеть в компании, чтобы задать предстоящей беседе доверительный, свойский тон. При ней все равно можно было говорить что угодно, даже открытым текстом. Она была способна лишь корчить относительно осмысленное лицо, строить глазки мужчинам и закусывать ликеры скандинавской селедкой, непринужденно вытаскивая пальцами кости из щелей в зубах. Каждый кусок, прежде чем отправить его в рот, она брезгливо обнюхивала – как ее любимая жирная кошка, похожая статью на Синди Кроуфорд не больше, чем на Клаудию Шиффер.
Мадам Губерман, правда, еще не успела растолстеть до такого безобразия и пользовалась благосклонностью троих из четверых собравшихся мужчин, заглядывавшихся на вырез ее декольте. Они, пожалуй, охарактеризовали бы ее как «женщина в соку». «Еще тот сок! – скорбно подумал Губерман, усаживаясь рядом с супругой. – Так и сочится вся по ночам лучком и уксусом, настоянными на шампанском с ликерами. Целый букет удовольствий!»
Перспектива неминуемой возни в постели показалась ему настолько удручающей, что он лихо махнул стопку водки, хотя обычно ограничивался чем-нибудь гораздо более легким. Гости выжидательно уставились на Губермана, редко позволявшего себе такие импульсивные жесты.
– Неприятности, Боря? – спросил один из друзей-товарищей, озабоченно глядя на белое плечо Бориной супруги, с которого все чаще соскальзывала узенькая бретелька платья.
– Как раз наоборот, – заверил Губерман, одарив собравшихся ясным взором, слегка смазанным затуманенными стеклышками очков. – Намечается фантастическая сделка. Решил вот обсудить с вами.
Супруга сделала вид, что поправляет бретельку, и уронила вторую. Покосившись на мужа, решила оставить все как есть, и стала отхлебывать из бокала шампанское.