Личное задание
Шрифт:
Мужчина заглянул в салон «Мазды», вытащил ключ зажигания, а потом взглянул на Бека своими страшными немигающими глазами:
– Вот и снова свиделись. Ты не рад, м-м? Передвинься на середину, руки положи на колени и представь, что ты самый тихий и примерный ученик класса... Ты ведь узнал свой карабин? Помнишь, что он заряжен?
Дождавшись утвердительного кивка, незнакомец стремительно направился к прикованному к створке ворот Шкреку.
– Стоять! – заорал тот.
Бек сразу опознал в его вытянутой левой руке свой «макаров». Видать, здорово Шкрека ошеломило неожиданное нападение, раз он только теперь вспомнил про оружие. Неудобно вывернувшись, он пытался прицелиться в приближающегося противника, но вторая рука, заведенная за ворота, мешала ему изготовиться для стрельбы. Оценив ситуацию, Бек решил, что выхваченный ствол Шкреку не поможет, а только навредит. Так и вышло.
Не сбавляя и не убыстряя шага, незнакомец в джинсах с силой метнул вперед карабин.
– Держи! – крикнул он.
Ловить летящий прямо ему в голову предмет Шкреку было нечем – обе руки заняты. Он просто инстинктивно отвернул лицо, зажмурился и жалобно вскрикнул, когда приклад врезался ему точнехонько в подставленное ухо. А незнакомец приблизился и перехватил вооруженную руку противника, при этом его собственная рука метнулась вперед. Шкрек почувствовал, как стальные пальцы защепили его бровь, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которая последовала мгновением позже. Рывок. Из раны под оторванным лоскутом кожи хлынула кровь. Все, больше он не хотел ни сражаться, ни просто сопротивляться. Он только стремился завалиться на землю, и Бек не понимал, что мешает ему это сделать.
Все выяснилось после того, как мужчина скомандовал:
– Отпускай, Саня. Порядок.
Тело Шкрека обрушилось на землю и выбрало там максимально удобное для себя положение. Подобрав свое и чужое оружие, мужчина склонился над Шкреком, отыскал в его кармане ключ и передал через ворота. Вскоре они распахнулись, пропуская на площадку невзрачную мальчишескую фигуру, пренебрежительно перешагнувшую через распростертого врага. Обыскав поочередно Шкрека и Рваного, эти двое привели их в чувство затрещинами, усадили на передние сиденья «Мазды» и заставили пристегнуться ремнями безопасности.
Окровавленное ухо и бровь Шкрека выглядели так, словно его голова побывала в пасти крокодила. Рваный беспрестанно ощупывал лоб, как бы удивляясь, что там нет дыры, из которой вытекают мозги. Но Бек чувствовал себя не лучше. И очень сомневался в том, что может рассчитывать на какое-то снисхождение на правах старого знакомого мужчины со стальным взглядом. Что-то плохое начиналось. Самое худшее, что могло случиться с ним в этой жизни.
Мужчина и его маленький спутник устроились в машине по обе стороны от Бека. Карабин лег на пол салона и был придавлен ногами мужчины. А он извлек из-под свитера большущий тусклый револьвер с допотопным барабаном и таким внушительным диаметром ствола, что у Бека засосало под ложечкой, как при падении в пропасть. Позволив ему и остальным пленникам вволю полюбоваться своим оружием, мужчина произнес бесцветным голосом:
– Едем на прогулку. Рты не открывать. Резких движений не делать. Сидящим впереди не оборачиваться. Все. Трогай, паря.
– Куда? – поспешно спросил Рваный, включив зажигание.
– Пока прямо. Если будет сказано поворачивать, будешь поворачивать. Скорость держи не более сорока.
«Мазда» выкатилась из ворот, перевалила через дамбу и была направлена повелительным окриком вправо, туда, где тянулась пустынная колея, рассекающая пшеничное поле. В ближнем свете фар золотисто-желтая равнина под черным небом представляла собой завораживающее зрелище, и Бек смутно вспомнил край, где проходило его детство. Лучше бы он его не покидал.
Когда миновали поле, сбоку выросла темная лесополоса. Натыкаясь на нее, фары несколько раз отразились в зеркальных глазах неведомых ночных тварей, любопытствующих, что за шумное чудище вторглось в их владения?
За посадкой, в пяти или шести километрах от поселка, снова начались бескрайние колхозные нивы. Когда машины приблизились к монолитным рядам неисчислимого кукурузного воинства, выросшего впереди, мужчина приказал:
– Стоп! Глуши мотор, гаси фары. Ключи передай через плечо мне.
Выбравшись из машины с карабином и револьвером в руках, он заговорил снова:
– Теперь ты, Саня. Выходи и держись в сторонке.
– Почему это я должен держаться в сторонке? – строптиво возразил этот мальчишка с бороденкой, казавшейся приклеенной к его лицу ради смеха.
Но Беку было не до веселья, особенно, когда он услышал ответ мужчины:
– Падаль, она заразная.
Падаль... Когда это говорит о тебе человек, вооруженный до зубов, то поневоле начинаешь задумываться: а долго ли тебе осталось жить на этом свете? Повинуясь указке револьверного ствола, Бек выбрался из машины и брякнулся лицом вниз, втягивая ноздрями горьковатый запах пыли и сухой земли. Лежал, дышал и слушал, что происходит рядом.
– Твоя очередь, паря. Ты, ты, который за рулем. Два шага в сторону и ложись на живот. Руки на голову, ноги как можно шире... Ну вот, а теперь ты, корноухий...
Долго отлеживаться троице не дали. Всем было велено сесть на указанные места, лицами друг к другу, и вытянуть ноги – поза, не позволяющая стремительно вскочить и броситься наутек.
– Сессия выездного трибунала объявляется открытой, – объявил мужчина, устроившись поодаль со своим богатым арсеналом. – На все наши вопросы отвечать четко, ясно и незамедлительно...
Впрочем, спрашивал только он, а его тщедушный спутник ограничивался тем, что злобно зыркал на пленников.
Кому принадлежит зеленый «Мерседес»? Кто стрелял вчера в поселке? Как его зовут? Где он находится сейчас? Когда вернется? Не перебивая друг друга, но довольно охотно и многословно допрашиваемые выложили все, что знали про Эрика. Должность, возраст, внешность, марка автомобиля и так далее, включая такие подробности, как пристрастие к анаше.
– Так. С Эриком все ясно, – сказал мужчина. – Теперь поговорим о вас, парни. Сколько еще вас, караульщиков гребаных, и что вы забыли в поселке?
Он внимательно выслушал рассказ об инструкциях, полученных «великолепной семеркой» от начальства, потом неопределенно хмыкнул и заметил:
– Надо же, Губерман. Сомневаюсь, что роль этой личности в истории вашей банды так уж велика. Фамилией он не вышел. Вы мне, парни, скажите лучше, кто над ним стоит. Над всеми вами.
Пленники переглянулись. Поскольку ближе всех к мужчине находился Рваный, то он первым и нарушил затянувшуюся паузу – раскололся, а потом и Бек со Шкреком подключились, чтобы не выглядеть на его фоне упрямыми молчунами.