Личностный потенциал. Структура и диагностика
Шрифт:
Тем не менее, в последние годы появились исследования, последовательно подтверждающие прогностическую ценность информации об АС по благоприятным событиям ( Johnson, Han, Douglas et al.,1998; Abramson, Dykman, Needles, 1991; Yates, Yates, 1995). Как показывают эти исследования, объяснительный стиль по позитивным событиям представляет безусловный самостоятельный интерес. Становится ясным, что было ошибкой отказываться от анализа объяснения позитивных событий в атрибутивных опросниках. Так, Д. Нидлес и Л. Абрамсон была предложена модель выздоровления после депрессии, и в специальном исследовании ими было показано, что выздоровление депрессивных клиентов было связано с оптимистическими объяснениями позитивных событий при наличии одновременного опыта переживания ими этих событий ( Needles, Abramson, 1990).
Результаты ряда исследований подтверждают, что позитивные и негативные
По-видимому, АС в области позитивных событий может помочь понять природу связи оптимизма и успешности в деятельности. Связь АС и успешности в учебной деятельности студентов-юристов была показана именно на материале объяснения благоприятных событий ( Satterfield, Monahan, Seligmanet al., 1997). Также показатели оптимизма по позитивным событиям выступили предикторами высоких достижений и продуктивности в профессиональной деятельности у страховых агентов в исследовании английских психологов Ф. Кора и Д. Грея (см. Corr, Gray, 1996 a). Все эти данные способствовали тому, что в последние годы стали проводиться исследования роли атрибутивного стиля в ситуации успехов, как в успешности деятельности, так и в психологическом благополучии.
Наконец, третий важный вопрос касается содержательной специфичности атрибутивного стиля. К. Петерсон с коллегами ( Peterson, Semmel, von Bayeret al., 1982) предлагают оценивать атрибутивный стиль по достиженческим и межличностным ситуациям в совокупности, утверждая, что достаточные основания для разведения этих двух областей отсутствуют. Это соответствует идее Селигман и Петерсона о том, что стиль объяснения – это стабильная личностная характеристика. Однако существуют и данные, подтверждающие специфику когнитивного реагирования людей на различные трудные жизненные ситуации, что привело к разработке специальных опросников, диагностирующих атрибутивный стиль в ситуациях, связанных с выполнением основных типов деятельности: учебной, трудовой/профессиональной, спортивной.
В обоих подходах к исследованию оптимизма: как атрибутивного стиля и как позитивных ожиданий относительно будущего – обнаруживается ряд общих позиций, но прослеживаются и существенные различия. Это позволяет считать феномены, рассматриваемые с помощью этих подходов, в качестве разных сторон оптимизма. С одной стороны, анализ связи двух конструктов показывает, что диспозиционный оптимизм и оптимистический АС умеренно слабо связаны друг с другом (r=0,2–0,3) ( Гордеева, Осин, 2010; Carver, Scheier, 1991). Оптимизм в подходе Селигмана понимается как гибкие конструктивные объяснения жизненных ситуаций, успехов и неудач. Оптимизм в концепции Карвера и Шейера – как позитивные ожидания от будущего. Первое понимание носит выраженно когнитивный характер, отражает характеристики размышлений, со всеми возможными искажениями, им присущими, и основано на оценке прошлых событий, при этом второе понимание оптимизма отражает эмоционально окрашенные представления и ожидания, касающиеся будущего. Это подтверждается и более выраженными связями диспозиционного оптимизма со шкалами, отражающими позитивные эмоции, в отличие от атрибутивного стиля.
С другой стороны, литература в области атрибутивного стиля и диспозиционного оптимизма носит ряд существенных сходных черт, что во многом связано с тем, что оба подхода произошли из попыток понять реакции на трудности и неудачи. Подход Селигмана и Петерсона начался с попытки понять природу депрессии, подход Карвера и Шейера – понять природу реагирования людей на стрессовые соматические заболевания. Общей для двух подходов является идея о том, что ожидания и представления человека существенно определяют его поведение. Оба подхода исходят из предположения о роли ожиданий в отношении будущего в поведении. В основе подхода М. Селигмана лежит предположение о том, что ожидания человека относительно будущих событий определяются его взглядами на причины прошлых событий. В соответствии с ранней моделью беспомощности Л. Абрамсон и ее коллег ( Abramson, Seligman, Teasdale,1978), влияние атрибуций на поведение, мотивацию и когниции (за исключением самооценки) опосредовано ожиданиями будущих результатов. Однако концептуализация оптимизма в подходе Селигмана и его коллег не сводится лишь к позитивным ожиданиям, а рассматривает оптимизм как значительно более сложное и комплексное образование. Это сходство подходов является источником и близких результатов, получаемых в соответствующих исследованиях.
Феномен пессимистического, или депрессивного, неконструктивного мышления исследуется и в рамках других парадигм, и потому результаты, в них полученные, также вносят вклад в понимание феномена атрибутивного стиля. Это парадигмы двух типов – собственно исследовательские, ставящие своей задачей лучше понять и структурировать изучение феномена оптимизма, и психотерапевтические, исходящие из задачи описания ошибок мышления, свойственных людям с низким уровнем психологического благополучия. Говоря о последних, следует отметить, что весьма продуктивное изучение особенностей мышления на материале значимых для него ситуаций происходило в рамках когнитивной психотерапии. В работах А. Бека описываются особенности «примитивного» и «зрелого» мышления (адаптивного и дезадаптивного), в работах А. Эллиса и Р. Мак-Маллина – мышления рационального и иррационального. Благодаря этим работам, стало ясно, что низкий уровень психического здоровья и психологического благополучия соотносится с множеством разного рода ошибок и искажений: склонностью к необоснованному сверхобобщению, катастрофизации (при предсказании будущего), ригидности в оценках и выводах, жестким требованиям к себе, окружающим и миру (должномания), фиксации внимания на негативных аспектах ситуации, преувеличению или преуменьшению последствий определенных событий, склонности осуществлять сравнения не в свою пользу, негативному избирательному абстрагированию информации, дихотомическому мышлению и т. п.В научной психологии довольно давно уже были подмечены трудности, с которыми сталкивается познание субъектом самого себя и других людей, что привело к открытию феноменов фундаментальной ошибки атрибуции, а также ингруппового фаворитизма, отражающих очевидную нелогичность и иррациональность такого мышления. Это привело к возникновению исследований социального мышления людей в отношении себя и других в рамках понятий «социальный интеллект», практический интеллект (Р. Стернберг), конструктивное – неконструктивное мышление (С. Эпштейн) и др.
В результате в последние годы стали появляться системные модели, описывающие оптимистическое или позитивное мышление личности, свойственное людям с выраженным психологическим благополучием ( Гордеева, Осин, 2010; Caprara, Steca, 2005, 2006; Leeson, Ciarrochi, Heaven, 2008). Например, Дж. Капрара и П. Стека предлагают рассматривать позитивное мышление как общий латентный конструкт, объединяющий объяснение и оценку себя, настоящего и будущего индивида, который обладает большей объяснительной и предсказательной силой, чем его составляющие. Во всех вышеупомянутых системных моделях предпринимаются попытки дифференцировать различные стороны оптимистичного – пессимистичного мышления (оптимизм в отношении себя, других людей, мира в целом, позитивных и негативных событий прошлого и ожиданий в отношении будущего) и их связь друг с другом. Психологам еще предстоит проделать большую работу по интеграции исследований диспозиционного оптимизма и атрибутивного стиля, а также в рамках других направлений психологии, изучавших обыденное мышление людей в отношении значимых для них явлений и ситуаций (в том числе практической психологии и психотерапии). Пока же мы остановимся на тех данных, которые известны на сегодняшний день в отношении оптимизма и пессимизма и получены в рамках двух основных подходов к их исследованию, активно развивавшихся в последние годы.
Связь оптимизма с депрессией, совладанием со стрессом и психологическим благополучием личности
Атрибутивный стиль традиционно операционализировался как когнитивный фактор риска для депрессии ( Seligman, 1990). Психологические исследования показывают, что люди в состоянии депрессии действительно склонны к пессимистическим размышлениям и негативным объяснениям различных жизненных событий. В серии исследований, проведенных под руководством М. Селигмана, было показано, что люди, обладающие пессимистическим стилем объяснения, в большей мере поддаются депрессии. Он обследовал студентов, получивших на экзамене более низкую оценку, чем та, на которую они рассчитывали, и установил, что у людей с пессимистическим стилем объяснения чаще отмечаются депрессивные симптомы ( там же).
В другом исследовании изучалось влияние атрибутивного стиля на последующее возникновение депрессии у заключенных. Было обнаружено, что люди с пессимистическим атрибутивным стилем, оказавшиеся в тюрьме, переживали там более тяжелую депрессию, чем оптимисты ( Abramson, Metalsky, Alloy, 1989).
Прогностическая ценность АС в плане предсказания депрессии была продемонстрирована и на младших школьниках ( Seligman, Peterson, Kaslow,et al., 1984). В лонгитюдном исследовании принимали участие дети 8–13 лет. Дети, объяснявшие неблагоприятные события внутренними, стабильными и глобальными причинами, с большей вероятностью проявляли симптомы депрессии, чем те, кто приписывал эти события внешним, нестабильным и конкретным (специфическим) причинам.