Личный оборотень королевы
Шрифт:
Какие вопросы?
Вот эти… Кому адресовано письмо из библиотеки? Как зовут того человека, который был убит за деревенской околицей? Почему он был убит и кем? Было ли это убийство случайным или стало первым звеном в цепочке последующих преступлений? И еще… кто вызвал Макса на свидание?
Ей подсказывали очень многие ответы раньше, пряча конкретные намеки среди ничего не значащих слов.
Зачем? Почему подсказывали именно ей? Неизвестно…
Нет, это были подсказки не для нее, и вовсе не подсказки это были! Это были напоминания, вернее,
Кажется, она знает теперь.
Все дело в английском языке, это Лидии совершенно ясно. Жаль, что она так плохо знает английский! Но все же вспомнила некое слово, которое беспрестанно напоминало кое-кому и о делах давно минувших дней, и о том, кто именно колет его раскаленной иглой воспоминаний и намеков!
Тридцать лет прошло после первых случаев, а теперь преступления возобновились…
Ах, как нужно бы сейчас поговорить с папой Сашей или с мамой, которая, может быть, что-нибудь знала о тех расследованиях!
Нельзя. К ним нельзя. Отец тяжело ранен. Мама с ним. Придется полагаться только на себя.
Лидия сейчас была так зла, что невольно впилась ногтями в ладони – до боли. Хотелось посильней наказать себя за то, что никогда не доверяла своим ощущениям и предчувствиям. Если выберется из этой истории, станет относиться к себе и всему этому совершенно иначе…
Почему, почему она никогда не спрашивала Жанну, как умерла ее тетка?! Та самая, которая предупреждала, что квартирантка доведет до беды? Почему не спросила, где эта тетка работала раньше, до кукольного театра?!
Ай да тетка… Хитра была! Экстрасенс, как сказала Жанна. Экстрасенс-кукольник… Вернее, кукловод, вот она кто была!
Привыкла в театре, что куклы беспрекословно слушаются, и начала играть людьми, будто куклами.
Только не все слушались, вот в чем дело! И хитрая тетушка сама себя перехитрила. Заигралась. Заблудилась в собственных выдумках! Забрела в непролазное болото, в котором и утонула…
Она умерла три месяца назад…
Лидия представила, как она набирает номер Жанны и спрашивает о причине смерти тетки, – и затряслась от сухого нервного смеха. Вообще было бы любопытно понаблюдать реакцию Жанны. Как бы она тоже не впала от такого вопроса в кому – и тоже в шоковую!
А кто еще может знать, как эта тетушка умерла? Если Лидия все правильно понимает, Грушин должен это знать!
Но Грушину тоже не позвонишь. Ничего у него не спросишь, и ничего ему не подскажешь. Во всяком случае, пока…
Есть надежда, что он и сам догадается. Но сколько времени пройдет! И есть некоторые вещи, о которых он просто не может иметь представления!
Например, он не знает, что в редакции что-то искали. Лидия не успела ему сказать.
А может быть, ему это уже известно? Может быть, он уже понял, что искали и в редакции, и у Жанны?
Вернее, у Лидии…
Она снова попыталась сесть. Голова уже не кружилась. Под ложечкой посасывало, но это от голода, наверное. До жути хотелось сладкого чаю с лимоном…
Но чай – это когда-нибудь
Собственно, ее компьютер нужен не только ей. Из-за него-то и перевернули все вверх дном в квартире Жанны и в редакции. Хотя нет, вверх дном – только у Жанны, в припадке неконтролируемого бешенства. А в редакции – аккуратненько…
В обоих случаях старались зря. Компьютер у Лидии дома. А домой ей ходу нет.
Надо что-то придумать, и поскорей. Потому что железный волк хитер и беспощаден и он не даст ей передышки!
Железный волк…
Такое ощущение, что он где-то близко. Что он идет сюда!
Я уже почти убедила себя, что надо помолиться и уснуть, как вдруг услышала отчетливый скрип половиц на площадке. Мало ли кто мог куда-то идти, это было вовсе не мое дело, однако любопытство, которое я прежде в себе не подозревала, словно сорвало меня с постели.
«Вот ведь правду говорят: с кем поведешься, от того и наберешься! – сокрушенно подумала я. – Набралась от Любаши ее страсти всюду нос совать!»
Ругая себя изо всех сил, я тем не менее приникла к щелке – и увидела не кого иного, как Веру Сергеевну, которая спускалась по лестнице, что-то держа под мышкой, – похоже, очень тяжелое, поскольку она, которая всегда не ходила, а летала, шла медленно и осторожно. Ее ношу, однако, разглядеть я не могла, ибо она была прикрыта очень большим черно-серым клетчатым платком, который Вера Сергеевна набрасывала иногда в прохладные вечера и который закрывал ее с головы до пят. Кажется, этот платок был тоже вывезен из Англии, как и многие другие вещи хозяйки, и носил название «пледа».
Я вернулась к окну. Вот в темноте двигался силуэт Веры Сергеевны, вот навстречу ей из глухой тьмы шагнул какой-то человек. Я его увидела лишь мельком, когда лунный луч на миг появился из-за туч, но не разглядела ни фигуры, ни лица. Может быть, это Иван Сергеевич? Нет, ерунда, конечно: с чего б ему встречаться с собственной сестрой украдкой, да еще когда она выносит из дома какую-то вещь?
Между тем Вера Сергеевна передала свою ношу незнакомцу, и тут плед, прикрывающий ее плечи, соскользнул. Она его поймала и вновь накинула на себя, но я успела заметить, что она совершенно обнажена…
Я отпрянула от окна, чувствуя, как колотится сердце от волнения.
Мне было стыдно, что я подглядела, как хозяйка отправляется на тайное свидание со своим любовником. А с кем еще? С братом и другом встречаться нагишом не выйдешь! Наверное, это был господин Данилов, и я мельком порадовалась, что сердечные дела строгой и холодной Веры Сергеевны уладились. Однако преобладающим чувством в моей душе по-прежнему было любопытство. Словно некий бес толкал меня и подзуживал!
«Если хозяйка внизу, – подумала я, – значит, ее нет в спальне! И путь в кабинет свободен!»