Личный слуга или Мама на полставки
Шрифт:
— Все как вы и сказали, герцог Ибенир. Я ведь всего лишь презренный слуга, вашей милостью занимающий столь почетную должность. Даже если бы этот слуга захотел, то никогда бы не смог сравниться с мудростью, красотой, аккуратностью и утонченностью аристократов. — он, как обычно, морщился от моих слов и закатывал глаза.
— Просто заткнись. — герцог пролистал книгу несколько раз и отложил ее в сторону. — Сегодня можешь уйти пораньше. — какое облегчение, я как раз собиралась сводить Зефира к другому лекарю, может тот хотя бы объяснит, в
— Благодарю Ваша Светлость. — я поклонилась и ушла в свою комнату, которую мне выделили в крыле слуг.
Я не носила униформу за пределами поместья, поэтому всегда переодевалась тут перед тем, как уйти или приступить к работе.
Поскольку для всех я являлась мужчиной, то моя форма, очевидно, не являлась милым черным платьицем горничной с белым фартуком.
И чтоб вы знали форма у местных горничных совсем не милая или что-то в этом роде, они в своей одежде больше походят на монашек, чем монахини в рясе.
Что же носила я?
Итак, мне было выдано две белых рубашки, у одной был маленький стоячий воротник — спереди он напоминал короткий ворот свитера, а сзади был разделен и заканчивался двумя лентами, которые нужно было завязывать на бант.
Вторая рубашка напоминала своим фасоном обычную, которая была у любого парня или мужчины. К ней шел короткий черный галстук.
Поверх я одевала жилет, спереди он был коротким и едва доходил до ребер, но зато сзади эта жертва безымянного дизайнера была оформлена как фрак, заканчивающийся только на уровне колен ласточкиным хвостом.
Вы, должно быть, совсем ничего не поняли из моих слов и было бы лучше показать, чем рассказать, но это уже будет дурной тон, вставлять такое сюда.
Кхм, вернемся к одежде. Далее шли брюки, которые тоже отличались от своих классических прямых собратьев.
Те, что носила я, были со средней посадкой, зауженные в талии и в основной длине штанины, но более просторны в бердах. У меня уже не раз мелькало подозрение, что их шили на женскую фигуру, а не мужскую. Брюки и жилет были шоколадного цвета в тонкую светлую линию.
Я переоделась в свою личную одежду, разложив форму на кровати, чтобы она не помялась. Сегодня я не пошла в библиотеку, а сразу побежала домой, лишь заскочив в булочную и купив Сиберзкий хлеб, который любил Занефир.
— Зефирка моя, мама дома! — закрыв за собой дверь, я с порога деактивировала артефакт. На лестнице послышался топот маленьких ножек. Я улыбнулась и шагнула навстречу с раскрытыми объятиями.
“М-ма…” — он спрыгнул с последней ступеньки, сделал шаг и я едва успела поймать его бессознательное тело.
На его бледном лице ярко выступали тоненькие венки под глазами, а дыхание было едва слышно.
Что бы я не делала, он не приходил в себя.
На улице уже начало смеркаться и холодать, включались магические фонари.
Я шла вслед за Мирой, держа на руках завернутого в одеяло Заира.
Няня Занефира то и дело взволнованно оглядывалась, проверяя, не отстала ли я.
— Не убивайтесь так, госпожа, все будет хорошо. — утешающе проговорила женщина, слегка улыбнувшись.
Я кивнула, шмыгнув носом. Слезы застилали глаза.
Не знаю, чтобы делала, не окажись Мира рядом, когда Зефиру стало плохо. Куда бы я пошла? Смогла бы помочь ему?
Сейчас мы шли к ее знакомому лекарю, меня мелко потряхивало то ли от страха, толи от холода.
Что же случилось с моим сыном, если он, никогда не болевший до этого, был в таком состоянии.
Насколько опасной и тяжелой может оказаться эта болезнь?
Я надеюсь врач вылечит его.
Тьма сгущалась. Мира остановилась у одного из домов, постучалась трижды в деревянную дверь и открыла ее, пропустив меня вперед.
— Простите, Эрика. Я не могу больше задерживаться, меня ждут дети. — я кивнула и неразборчиво пробормотала благодарность в ответ.
Меня гложили тяжелые мысли и всё, что я хотела — это вылечить моего милого Зефира.
Когда Мира ушла, я мельком оглянулась.
Мы с Занефиром оказались в просторной лавке травника. Услышав хлопнувшую дверь, из рабочего помещения вышел пожилой мужчина.
— Мы не принимаем. — я крепче прижала к себе Заира и рвано выдохнула, с трудом сдерживая вновь хлынувшие слезы, но взгляд все равно стал мутным, а горло свело болезненным спазмом.
— П-пожалуста, помогите! — мой голос дрогнул. Я снова посмотрела на своего ребенка. Он был все таким же болезненно бледным и едва заметно дышал. — Я…я заплачу сколько вы скажите! Любые деньги! Только помогите! — лекарь со вздохом поправил очки и спросил:
— За предоставление лечения в нерабочее время плата гораздо больше. Вы готовы заплатить тридцать золотых? — после его слов стало очевидно, что он хочет побыстрее выпроводить меня, припугнув высокой ценой. Деньги он, и вправду, просил просил баснословные, но это совсем не имеет значения.
— У меня есть деньги. — он устало потер виски и махнул рукой.
— Проходите, мамаша.
Я опустила Заира на деревянную кушетку в кабинете и присела рядом, на край. Лекарь достал из шкафа несколько артефактов и приступил к осмотру.
Мужчина включил первый, анализирующий общее состояние, артефакт, и нахмурился. Потом он использовал другой, и еще один.
— Не понимаю, ваш сын полностью здоров. С какими вообще жалобами вы пришли ко мне? — озадаченно протянул лекарь.
— Понимаете, мой мальчик никогда не болел, но мы недавно переехали и он стал чувствовать себя плохо. У него постоянно болит голова и… он совсем не говорит, Заир связывается со мной с помощью телепатии, а вчера не смог. — я вытерла набежавшие слезы и продолжила, — Сегодня я вернулась домой и он прямо на моих глазах потерял сознание и все никак не придет в себя. И-и когда мы переехали, мой сын начал вдруг есть траву, которая растет у нас на заднем дворе. Может это все из-за этого?