Лицо бездны
Шрифт:
– Квартира Протасовых, слушаю.
– Мне бы Викторию Михайловну, - попросил человек. Это вы? Звонит Гусев, старший механик. Припоминаете, в автобусе ехали? Да, тот самый.
– Вот уж не ожидала вашего звонка, - засмеялась Виктория.
– Что-нибудь случилось, товарищ стармех?
– Нет... Вообще-то да, но об этом после. Мне, Виктория, очень некогда, я хотел только спросить, вы еще встречались с Максимом Ковалевым?
– Это необходимо знать?
– спросила она не сразу.
– Дорогая девочка, оставим пикировку на потом. Он, помните, говорил, что сразу после рейса уйдет в отгулы оформлять документы на квартиру? Один рейс он сделал,
– Он сказал, что сходит еще раз. Или два.
– Именно так?
– воскликнул Гусев.
– Вы с ним лично разговаривали?
– Да, он заходил перед рейсом... Но что произошло, послушайте? Встревожилась Виктория.
– Товарищ стармех!
– Пока ничего не известно, Виктория Михайловна, - проговорил он после паузы.
– Надеюсь, все обойдется, извините, меня ждут...
– И он повесил трубку...
– Алло. алло, стармех, где вы?
– Виктория в сердцах бросила трубку на аппарат.
– Чтоб ты пропал, старый черт! Квазимода несчастный!
– Она размашисто шагнула в гостиную, остановилась перед трельяжем, скептически оглядывая в трех отражениях свое покрасневшее лицо.
– Что за шум, драки нет?
– спросил из кухни отец.
– Вызванивает будущий вождь?
– Отец с аппетитам доедал гуляш, приготовленный дочерью, запивая из кружки холодным, процеженным по флотскому обычаю компотом. Отец когда-то плавал механиком, в последнее время работал начальником цеха на заводе в десяти минутах езды на машине от дома. Три года тому назад от него ушла жена. Уехала в Приморск, где, как оказалось, давным давно, еще навещая дочку, на первом курсе института, познакомилась, а затем сошлась с рыбацким капитаном. Поступок вполне безупречной и до тех пор уравновешенной супруги выбил Михаила Васильевича из колеи, да и на Викторию подействовал самым гнетущим образом. Распределившись после защиты диплома в проектную организацию, Виктория долго жила в общежитии, потом мама уговорила ее занять одну комнату в ее трехкомнатной квартире, благо, новый муж большую часть года пребывал в морях. Первый же отпуск, полученный на службе, Виктория решила провести с отцом, хотя мать, получавшая теперь по доверенности от капитана ежемесячно втрое больше, чем зарплата начальника цеха, предлагала ей на выбор путевки в любой конец страны. Приехав в запущенную отцовскую квартиру, Виктория несколько дней наводила в ней порядок, налаживала семейное питание и однажды заявила, что намерена перевестись на работу в Южный, быть может, даже на папин завод.
– Если, конечно, не помешаю тебе начинать новый раунд семейной жизни, папулик, - сказала она, испытывающе глядя на отца. Тот ответил со спокойной усмешкой.
– С меня хватит одного нокаута. Виктория, но подумай о себе. Ты у меня такая красавица, наверное, масса предложений?
– Не так много, как следовало бы, - сказала она.
– Или я не такая уж красавица, как ты и мама считаете, или парни робеют. По крайней мере, порядочные.
– А будущий вождь?
– спросил отец, уже встречавший Дмитрия, подвозившего однажды Викторию в Южный на своей машине.
– Я говорю о других, папа, - сжала губы Виктория.
Отец не заводил более разговора на щекотливую тему, но теперь, забывшись, снова беспечно обронил это прозвище.
– Нет, не вождь, папа, представь себе, - ответила Виктория.
– И вообще, когда тебе надоест обзываться?
– Виноват, виноват, моя крохотулька, единственное оправдание, что не хотел тебя обидеть, - откликнулся отец.
– Конечно, не вождь, а просто Дмитрий. Или Дима, если тебе так нравится. Это он звонил?
– Нет, один моряк.
– И ты, дочь моряка, обзываешь его Квазимодой?
– Ну, во-первых, он уже положил трубку, а во-вторых, видимо, твои гены, папочка, - лукаво сказала Виктория.
– Каюсь, язычок у меня резковат, от чего претерпел немало.
– Отец вышел из кухни, и, ласково потеснив Викторию перед зеркалом, принялся завязывать галстук, снятый перед обедом. Надел пиджак, плотно обтянувший его плечи, причесал густые волосы, оглянулся на дочь.
– Расстроилась, маленькая?
– Нет, пап, - очнулась она и решительно подошла к телефону.
– Я действительно позвоню Дмитрию.
– Можно по срочному, папа?
– Никогда не спрашивай меня о таких вещах, - он легонько обнял ее за плечи. Ты должна знать, что для родителей нет ничего более желанного, чем хоть в малости быть полезным для детей... Но скажи черт возьми, чем тебя расстроил этот Квазимода?
– Потом...
– Виктория набрала междугородную станцию и попросила соединить ее с Приморском.
– Кстати, Вика, ты ни разу еще не вызывала маму? По крайней мере, при мне, - заметил отец, одеваясь в прихожей.
– Папик, она знает, где я.
– И все же позвони ей, когда я уйду.
Виктория обхватила шею отца.
– Зачем она сделала это, пап?
Он осторожно снял руки дочери.
– Думаю, оба мы виноваты перед тобой, дочурка. И перед собой, конечно. Наверное, с самого начала меньше любили друг друга, чем следовало. Не повтори нашей ошибки, сердце мое... Если настанет час выбора - спроси себя, сможешь ли пожертвовать для человека самым дорогим. Если нет - лучше одной... И спасибо, что не оставила отца.
– Он поцеловал дочь в обе щеки и вышел. Внизу рыкнула "Волга", увозившая его на завод. Раздался длинный, требовательный звонок междугородной.
– Дмитрий, это я, - сказала она в трубку.
– У вас в райкоме известны позиции судов пароходства на каждый день?
– Разумеется, Викуля, здравствуй, дорогая, как я рад, что ты позвонила! зарокотал его уверенный голос ("будущий вождь!" - отметила про себя Виктория).
– Но скажи вначале, когда ты ублажишь своего папу и вернешься в Приморск? Хочешь, приеду за тобой?
– Дмитрий, я не о том, - прервала она.
– Скажи, где сейчас ББС "Большекаменк"?
– Ах, вот ты про что, - сказал он.
– Значит, и до вас уже дошло это дело.
– Что дошло, Дима, что?
– Воскликнула она.
Он дышал в телефонную трубку.
– Видишь ли, был шторм, они не вышли на связь...
Короче, это не телефонный разговор, Викуля.
– Они погибли, отвечай!
– Вика, такое случается... Но что с тобой? Не понимаю, откуда этот тон? У тебя кто-то есть на ББС? Ради бога, спокойнее, Вика. Хорошо, я сейчас все выясню и перезвоню.
Виктория бросила трубку на аппарат и, шаркая шлепанцами, прошла в комнату, упала на диван. До последней минуты она думала, вспоминала о Максиме спокойно. Предновогодняя поездка на "Икарусе", потом встреча здесь, у нее дома, оставили в душе светлый след. Парень совсем не походил на всех, кого она встречала раньше. Он открывался перед ней безбоязненно, уверенный, что она поймет каждое движение его души и она понимала. В глазах Максима Виктория впервые увидела неподдельное восхищение собой, бескорыстную открытость чувства.