Лицо под маской
Шрифт:
— Нора, я немедленно отправлю к ней санитарный катер, говорите адрес! — голос Пьетро звучал и в самом деле встревожено.
— Да уж, пожалуйста. И предупредите их главврача, что, если женщине не помогут, я лично положу все свои силы на то, чтобы его выкинуть из профессии. Пусть улицы подметать идет!
Я отдала синьоре Пальдини коммуникатор, чтобы она продиктовала адрес, а сама села в кресло и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Да тьма вас побери, даже для отказа от пластической операции нужны объективные показания! Нет, я лопну, но этот мерзавец, посмевший произнести слово «бесполезно», точно даже в морг санитаром
Домоправительница вернула мне коммуникатор и спросила, перебирая пальцами оборки фартука.
— Я… могу идти, синьора?
— Вы можете бежать! К дочери, синьора Пальдини, бегите к дочери, и не возвращайтесь, пока кризис не минует. Думаю, мы с Джузеппиной и девочками управимся как-нибудь…
Отправив экономку на гондоле, просто для скорости, я еще некоторое время пыхтела, словно перегретый чайник, пока меня не привел в относительное равновесие обед — ризотто с мидиями и телячьи рулетики с кремонской горчицей. На свое счастье, дотторе Травески, главный врач госпиталя Заниполо, позвонил мне именно в тот момент, когда я допила последний глоток кофе.
Представившись, он заговорил так быстро, да еще и перескакивая со всеобщего на латинский, что я не могла понять и половины сказанного. Наконец, у меня зазвенело в правом ухе. Я переложила коммуникатор к левому и сказала:
— Стоп, синьор Травески!
— Ээээ… дотторе Травески, простите, синьора, — посмел он меня поправить.
— Ну, если на то пошло, то будьте любезны обращаться ко мне профессор Хэмилтон-Дайер! Это понятно? — на том конце линии сопели и молчали. — Так вот, если вы хотите извиниться за вашего бывшего сотрудника, посмевшего употребить слово «бесполезно» в разговоре с матерью пациентки, даже им не виденной, то я готова выслушать оправдания. Если хотите рассказать мне о состоянии женщины, я могу вас послушать. Прочее меня не интересует.
— Синьора профессор, у меня не хватает врачей! Он просто устал после ночной смены! Я сам работал сутки, и еще не успел посмотреть пациентку!
— Вы меня услышали, синьор дотторе. До свидания!
Я раздраженно отключила коммуникатор. Этот поганец нашел время и силы, чтобы добыть мой номер коммуникатора и позвонить. А на пациентку у него сил не хватило!
Не буду ждать возвращения Массимо. Возьму водное такси и отправлюсь в старый порт сама.
Остров Rimembranze, или остров Воспоминаний в переводе на всеобщий, длинным языком выдавался в воды лагуны, словно стремясь дотянуться до Лидо; на конце этого языка, словно типун, виднелась слегка осыпавшаяся башня старого маяка. Все причалы и постройки этого грандиозного некогда сооружения располагались на противоположной от лагуны стороне, с видом на Isola La Certosa.
Катер водного такси подошел к причалу, водитель помог мне выйти и спросил, оглядываясь:
— Вы надолго сюда, синьора?
— Подождите меня полчаса, я думаю, мне хватит этого времени, чтобы осмотреться, — ответила я, отдавая ему оговоренные шесть с половиной дукатов.
Пожав плечами, он устроился удобнее на своем сидении и включил погромче музыку, доносившуюся из небольшого кристалла — музыкального амулета. Я сделала шаг вперед и осмотрелась.
Четыре длинных мола, выложенных каменными плитами, отходили от берега; причальные столбы, почерневшие от времени, все еще крепко стояли на месте. Метрах в десяти от края набережной стояло длинное двухэтажное здание, ничуть не похожее на привычный уже стиль дворцов Гранд Канала — никаких стрельчатых окон, асимметрии, колонн, ничего лишнего. Только шесть дверей, равномерно расставленных по фасаду, слегка оживляли его вид. Пожалуй, более суровый критик назвал бы это здание унылым бараком, выкрашенным в грязно-желтый цвет. Левее располагались несколько отдельных домиков поменьше, тоже не большой красоты. Куда вел проход между ними, от меня видно не было. Шагнув вперед, я оглянулась на свой белый с синей полосой катер: водитель дремал, свесив голову на грудь. Ладно, ничего страшного тут нет: пусто и заброшено, вот и все.
Все двери в желтом бараке были одинаковыми, никаких табличек не сохранилось. Подергав за ручку одной из них, я убедилась, что заперты они на совесть. Ну, и как искать здесь бывшую контору купца Ансельмо Виченте?
Проход между зданиями вывел меня на небольшую площадь с традиционным колодцем в центре и церковью в глубине. На доме справа сохранилась вывеска: «Trattoria Serena». Порыв ветра вдруг покачнул вывеску, проржавевшие петли заскрипели; я передернулась.
— Синьора! — раздался голос из переулочка рядом с церковью. — Синьора, минутку!
Оттуда показался высокий старик в длинном сером плаще и шляпе с мягкими полями, прихрамывающий и опирающийся на трость. Я подождала, пока он подойдет поближе, и поздоровалась.
— Прошу простить, синьора, что вы здесь делаете? — спросил хромой… нет, пожалуй, стариком он не был. Лет сорок пять, судя по въевшемуся загару — бывший моряк.
— Осматриваюсь, — честно ответила я.
— Извините, но вообще здесь закрытая зона. Небезопасно, — серые глаза из-под нависших бровей смотрели неприветливо.
— Ну, никаких запрещающих надписей нет, так что упрек не мне адресован.
— Так все-таки, что вы здесь делаете?
Видимо, на меня набрел местный сторож. Если кто-то знает, где здесь что, так это он, подумала я, и решила, что вполне могу сказать правду.
— Я ищу дом, где в 1788 году была контора Ансельмо Виченте.
— Зачем? — вытаращился на меня хромой. — Капитана Виченте нет на свете уже почти четыре сотни лет!
Ага, значит, капитана, а не купца. И все-таки располагался он здесь, иначе, откуда бы этот почти призрак знал фамилию Виченте?
— Мне принадлежит теперь Ка’Виченте, и история семьи меня заинтересовала, — пожала я плечами. — Так что, покажете мне, где он располагался?
— Нет, — неуступчиво ответил сторож, и покрепче ухватился за трость. А трость-то у него непростая: черный лак, серебряная ручка в форме собачьей головы, какие-то значки золотятся на черном фоне.
— Почему?
— Не положено. Придете с разрешением от старшины Торговой палаты, тогда милости просим.
Я отвернулась с равнодушным видом, хотя внутри все пело: здесь, здесь надо искать!
К счастью, белый катер с синей полосой все так же покачивался возле причального столбика. Сказав таксисту отвезти меня к госпиталю, я откинулась на спинку диванчика и задумалась: кто такой старшина Торговой палаты, с чем его едят и кому он подчиняется?
В госпитале, к моей радости, все было хорошо: женщину привезли, сделали срочные анализы, и рядом с ней уже был маг-медик, постепенно очищающий кровь и сумевший снизить температуру до приемлемой. Синьора Пальдини сидела возле кровати и держала дочь за руку.