Лицо под шерстью (Врата Анубиса - 1)
Шрифт:
– Может быть, когда-нибудь я узнаю вас достаточно хорошо, чтобы рассказать об этом.
В надежде узнать у юноши что-нибудь пригодное для публикации, Дойль спросил:
– Не знали ли вы его невесту - Элизабет Тичи? Джеки, казалось, был сражен наповал.
– Если вы прибыли из Америки, как вы можете знать все это?
Дойль открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь правдоподобное, но не мог придумать ничего лучше, чем сказать:
– Когда-нибудь, Джеки, когда я буду знать вас достаточно хорошо, я, возможно, и скажу вам.
Джеки нахмурился, словно почувствовав себя оскорбленным, но потом улыбнулся.
– Как я уже говорил, Дойль, вы, несомненно, оказались интереснее, чем могло показаться на первый взгляд. Да, я был знаком с Бэт Тичи очень хорошо. Я знал ее задолго до того, как она встретила Лепувра. Мы и теперь с ней видимся.
– Очевидно, я был почти прав, когда утверждал, что вы - старые знакомые, сказал Копенгагенский Джек.
– Дойль, вы пойдете со мной. Старый Стайклиф наполовину прочел мне "Обри" Далласа, однако, читая таким способом, он закончит не раньше чем через год. Посмотрим, быть может, вы способны читать немного быстрее.
***
Пивная "Нищий в таверне" была битком набита, но почти все столпились вокруг стола, где шла карточная игра. Красавчик трепетно обхватил стакан джина, забравшись в самый темный угол. Там было достаточно места, чтобы откинуться назад и упереться ногами в кирпичную стену. Он давно привык не играть в азартные игры, тем более что он никогда и не мог толком понять правила, независимо от того, в какую бы игру ему ни приходилось играть. Поэтому партнеры всегда отбирали у него деньги, утверждая, что он проиграл.
Он достал только один шиллинг из тайника на Флит-стрит, так как у него возник план: он присоединится к армии нищих Хорребина, а шиллинги сохранит для особых надобностей. Например, купит мясо, и джин, и пиво, и... он проглотил немного джина, подумав об этом, - девушка время от времени.
Он допил свой джин и решил не пить больше, чтобы успеть наняться к клоуну на ходулях сегодня же вечером. Иначе ему предстояло потратить часть своих денег единственно только на ночлег, а это не входило в его планы.
Он поднялся и стал пробираться через гомонящую толпу к выходу.
Мерцающий свет фонарей нехотя скользил по нависающим фронтонам домов на Бьюкеридж-стрит, небрежно касаясь, словно сухой щеткой, черной ткани ночи, высоко на стене робко светилось одинокое окно, но на крыши домов уже спустилась тьма. Там - переулок, где-то в глубине, должно быть, горит фонарь, о котором можно было догадаться по желтому отблеску на булыжнике, напоминавшем процессию жаб, застывших на миг в своем медленном движении через улицу. Неровный ряд крыш и заплаты бегущих вверх стен были иногда видны, когда залетевший ветерок сильнее раздувал пламя лампы.
Красавчик на ощупь переходил улицу, направляясь к противоположному углу. Он обогнул угол следующей улицы и услышал храп, доносящийся из-за досок, которыми были забиты окна пансиона матушки Даулинг. Он усмехнулся, подумав о спящих там, которые, как он знал по собственному опыту, заплатили каждый по три пенса всего лишь за то, чтобы разделить постель с двумя или тремя такими же несчастными, а комнату - еще с двенадцатью соночлежниками. "Платить деньги за то, чтобы тесниться, как свиньи в загоне!
– думал он, самодовольно ухмыляясь.
– Нет уж, спасибо, у меня другие планы".
Но спустя мгновение он уже с тревогой спрашивал себя о том, какой ночлег он сможет обрести у Хорребина. Этот клоун производил ужасное впечатление, он, возможно, заставляет всех спать в гробах или что-нибудь в этом роде. Эта мысль заставила Красавчика остановиться, вращая глазами и крестясь. Потом он вспомнил, что уже поздно и что надо торопиться, если он намерен что-либо предпринять. В конце концов, люди Хорребина свободны, думал он, и там каждый желанный гость.
Заседание Парламента к этому времени должно было быть перенесено в другое помещение, поэтому, вместо того чтобы повернуть направо по Мейнард к Бейнбридж-стрит, он пошел вдоль стены, которая касалась его левого плеча, обогнул угол, чтобы повернуть на север, где в дальнем углу Айви-лейн располагалось темное, похожее на склад помещение, известное в районе как Хорребин-отель или Крысиный Замок.
Теперь он опасался, что его не примут. В конце концов, он не сметлив. Успокаивало только то, что он считался хорошим нищим, а это главное. К тому же, внезапно подумал он, может, Хорребину будет интересно узнать, что новый глухонемой Капитана Джека притворяется и что его можно заставить заговорить.
"Да, - решил Красавчик, - я могу быть уверен в том, что меня примут у клоуна наилучшим образом, если расскажу об этом".
***
Джеки постоял некоторое время у окна, глядя на неясные очертания крыш, испещренных тут и там красноватыми отблесками чадящих ламп и янтарными ромбиками открытых окон. "Хотелось бы мне знать, что он сейчас делает, - думал Джеки, - каким темным делом он молчаливо занят, в каком притоне он покупает вино для очередной жертвы. Или он спит где-нибудь на чердаке - какие сны ему снятся? Их он тоже украл, хотелось бы мне знать?"
Джеки обернулся и сел за стол, где ожидали бумага, перо и чернила. Тонкие пальцы взяли перо, обмакнули в чернила и после некоторого колебания начали писать:
2 сентября 1810 года Дорогая матушка, Хотя я по-прежнему не могу сообщить вам свой адрес, я могу уверить вас в том, что со мной все благополучно, еды у меня достаточно и есть крыша над головой. Я знаю, что вам это кажется опасным и буйным помешательством, однако мне удалось достичь некоторого успеха в поисках человека, если его можно назвать человеком, который убил Колина. И хотя вы все время повторяли мне, что это задача полиции, я хочу попросить вас еще раз понять, что полиция не готова не только иметь дело, но даже признать существование людей, подобных этому. Я намереваюсь убить его с наименьшим для себя риском, как только это станет возможным. Потом я вернусь домой, где, я смею надеяться, мне по-прежнему будут рады. Сейчас я среди друзей и мне угрожает меньше опасностей, чем вы, быть может, думаете. И если, несмотря на мое теперешнее прискорбное непослушание вашей воле, вы согласитесь сохранить ко мне теплые чувства и любовь, которыми вы так щедро одаривали меня прежде, я и в дальнейшем останусь вашей глубоко благодарной и любящей дочерью Элизабет Тичи.
Джеки помахала письмом в воздухе, чтобы высохли чернила, потом сложила письмо, написала адрес и запечатала письмо свечным воском. После этого она заперла дверь, сняла свой костюм нищего и, перед тем как опустить откидную кровать, отклеила усы, энергично почесала верхнюю губу и затем прилепила клейкую полоску волос к стене.
Aeaaa 5
Aольшинство людей разбивают яичную скорлупу, после того как съедят яйцо. Видимо, когда-то это делалось для того, чтобы помешать гномам делать лодочки из скорлупы.