Лицо в зеркале
Шрифт:
ручку, и тут за его спиной раздался голос Ровены:
— Вот что еще…
Повернувшись к ней, он увидел, хотя их разделяло почти сорок футов, что она пребывает даже в большем замешательстве, чем до его прихода.
— Когда ваш друг уходил, он остановился в дверях, на пороге, и сказал: «Да благословит Бог вас и ваши розы».
Возможно, такие мужчины, как Данни, редко говорили что-то подобное, но в этих семи словах не было ничего такого, чтобы при воспоминании о них на лице Ровены отразилась тревога.
— А едва он произнес эту фразу, лампы замигали, померкли, погасли… но потом снова зажглись. Я тогда ничего такого не подумала, вы понимаете, дождь, ветер, непогода, но теперь мне кажется… это существенно. Не знаю, почему.
Сотни и тысячи проведенных за годы службы допросов подсказали Этану, что Ровена еще не закончили, и его терпеливое молчание заставит ее продолжить быстрее, чем любые слова.
— Когда лампы меркли и гасли, ваш друг смеялся. Не громко, коротко. Посмотрел в потолок, где замигали лампы, рассмеялся и вышел.
Этан по-прежнему ждал.
Ровена вроде бы и сама удивилась, что говорит гак много о нескольких мгновениях, но добавила:
— В смехе этом было что-то ужасное. Прекрасные мертвые розы за стеклянными стенами.
Зверюга-ветер, обнюхивающий дверь. Дождь, барабанящий по окнам.
— Ужасное? — переспросил Этан.
Автоматически одной рукой она протерла безупречно чистый прилавок, словно обнаружила на нем пыль, мусор, пятно.
Сказала все, что хотела или могла, сомнений в этом не было.
— Да благословит Господь вас и ваши розы, — молвил Этан, словно снимал проклятие.
Он не знал, как бы поступил, если б замигали лампы, но они продолжали гореть, как и прежде.
Ровена нерешительно улыбнулась.
Повернувшись к двери, Этан вновь столкнулся со своим отражением и закрыл глаза, возможно, с тем, чтобы не увидеть фантом, который мог делить с ним стекло. Сначала открыл дверь, потом глаза.
Под рычание ветра и звяканье колокольчиков шаг-мул в холодные зубы декабрьского вечера и закрыл за собой дверь.
Подождал в арке между витринами, пока мимо пройдет пара в дождевиках с капюшонами, ведомая золотистым ретривером на поводке.
Не обращая ровно никакого внимания на дождь и ветер, промокший насквозь ретривер гордо вышагивал по тротуару и, подняв морду, ловил загадочные запахи, наполняющие холодный воздух. Прежде чем миновать арку, он посмотрел на Этана мудрыми, темными, глубокими глазами.
И в то же самое мгновение остановился, его обвисшие уши приподнялись, насколько только могли при-
подняться, он склонил голову, словно никак не мог понять, кто это стоит под розовым навесом между розами и дождем. Пес махнул хвостом, но только дважды, чуть-чуть.
Остановленная четвероногим другом молодая пара поздоровалась: «Добрый вечер», — а после аналогичного ответа Этана женщина сказал собаке: «Тинк, пошли».
Тинк не сдвинулся с места, ловя взглядом глаза Этана, и продолжил путь лишь после повторной команды.
Листья на тротуаре и деревьях по-прежнему золотил свет уличных фонарей. В этом свете и капли дождя сверкали, как расплавленное золото.
Машин на улице было не так уж и много, но ехали они, пожалуй, быстрее, чем позволяли погодные условия.
Перебегая от навеса к навесу, Этан добирался до «Экспедишн», выуживая из кармана ключи.
Идущий впереди Тинк дважды замедлял шаг, оглядывался на Этана, но ни разу не останавливался.
Пахнущий озоном дождь не смог смыть аромат свежеиспеченного хлеба, которым благоухал один из ресторанов, готовый распахнуть двери для желающих пообедать.
В конце квартала пес таки остановился, опять повернул голову, чтобы посмотреть на Этана.
И хотя голос женщины заглушался шумом дождя и проезжавших по улице автомобилей, Этан разобрал ее слова: «Тинк, пошли». Ей пришлось еще дважды повторить команду, прежде чем ретривер ослабил натяжение поводка, последовав за хозяйкой.
Вся троица скрылась за углом.
Добравшись до красной зоны в конце квартала, где он припарковал свой внедорожник в неположенном месте, Этан задержался под последним навесом. Смотрел на приближающие автомобили, пока не уловил большой просвет между двумя из них.
Вышел под дождь, пересек тротуар. Перепрыгнул через мутный поток в сливной канаве. Стоя позади «Экспедишн», нажал на кнопку, открывающую центральный замок. Внедорожник чирикнул, мигнул габаритными огнями.
Дождавшись очередного просвета, вышел из-за машины, надеясь оказаться в кабине до того, как очередной проезжающий автомобиль обдаст его грязной водой и брюки придется отдавать в химчистку.
Приблизившись к водительской дверце, вдруг подумал, что не посмотрел в окна внедорожника из-под последнего навеса, и внезапно у него не осталось никаких сомнений в том, что на этот раз, сен за руль, он увидит Данни Уистлера, мертвого или живого, дожидающегося его на пассажирском сиденье.
Но реальна» угроза пришли с другой стороны.
Водитель «Крайслера ПТ Круизер» поворачивал на перекрестке со слишком большой скоростью, и автомобиль потащило юзом. Водитель попытался сопротивляться скольжению, нажал ни педаль тормоза, вместо того чтобы повернуть руль в том же направлении, а уж потом выровнять машину. С заблокированными коле сами «Крайслер» закрутило.
Левая часть переднего бампера врезалась в Этана. Его бросило на борт «Экспедишн», головой он разбил боковое стекло.