Лицом к лицу с Америкой
Шрифт:
Когда он зашел туда, передача уже началась. Человек восемь неприхотливо одетых людей сидели на высоких сиденьях, похожих на удлиненные кресла кабинета дантиста, у телевизора, слушая выступление Н. С. Хрущева. Чувствовалось, что оно целиком захватило их. Отодвинув тарелки, они неотрывно смотрят на Никиту Сергеевича.
— Гуд бай, гуд лак, фрэндз! — говорит он в заключение.
Наступает пауза. Слушатели молчат. И вдруг на экране возникают физиономии трех комментаторов, которые начинают излагать свои «глубокомысленные» соображения по поводу только что закончившегося выступления главы Советского правительства.
— Да куда они лезут после такой речи!.. —
Проходит несколько минут, и люди один за другим дают свои места.
А с экрана телевизора еще льются бойкие голоса, которые «опровергают» факты из выступления Н. С. Хрущева.
Два молоденьких продавца, не глядя на экран, поспешно убирали со столов почти нетронутые тарелки.
А между тем злополучные комментаторы с превеликим трудом дотянули до конца свою надуманную и нелепую передачу. Их выступление отнюдь не увенчало лаврами службу «психологической войны», к созданию которой столь активно прилагал свои усилия среди прочих деятелей все тот же мистер Сарнов.
Что же касается реакции рядовых американцев на выступление Н. С. Хрущева, то вот весьма характерная деталь, говорящая о многом: едва закончилась передача выступления главы Советского правительства по телевидению, как в посольство СССР в Вашингтоне направились сотни жителей Вашингтона, и каждый только с одним вопросом: «Нет ли у вас текста речи г-на Хрущева?» Еще часок, и в посольство зачастили почтальоны: они несли сначала телеграммы, потом письма, и сумки их становились все более пухлыми и тяжелыми.
То были живые отклики людей, которые смотрели и слушали выступление Никиты Сергеевича. Авторы писем и телеграмм сердечно благодарили его за ясные и откровенные высказывания, резко осуждали тех, кто пытался вновь и вновь разжечь «холодную войну», и выражали надежду на то, что американо-советские отношения все же наладятся и станут дружественными.
— Это время больших ожиданий, — сказал нам в тот вечер один ветеран войны, пришедший вместе с другими в посольство справиться, где можно достать текст речи Никиты Сергеевича. — Я вышел из того возраста, когда верят в чудеса, и мне понятно, конечно, что никому, даже Хрущеву и Эйзенхауэру, не дано в одну ночь переменить климат на нашей планете. Но я вижу, что в мире что-то уже изменилось, и это — изменение к лучшему. Если бы мне сказали еще два месяца назад, что произойдет то, что произошло между 15 и 27 сентября, я ни за что не поверил бы. Кажется, мы с вами действительно можем жить без драки и даже сотрудничать кое в чем. Как этого добиться, я еще не знаю, но теперь я вижу, что этого можно добиться, черт побери! А если можно, значит — нужно…
Да, это было время больших ожиданий. Мы много думали об этом, пока колонна машин с красными и полосатыми флажками мчалась в свой заключительный рейс: Вашингтон — аэропорт Эндрюс, где уже стоял на взлетной дорожке гигантский воздушный лайнер «ТУ-114», готовый к обратному прыжку через океан. Неподалеку от него раскинула свои крылья целая семья советских самолетов — еще один «ТУ-114», рядом с ним «ИЛ-18» и «ТУ-104».
Было уже темно. По сторонам автострады, ведущей к летному полю, стояли люди, пришедшие проводить Никиту Сергеевича. На поворотах лучи автомобильных фар озаряли на мгновение оживленные лица. Люди что-то кричали и махали руками. В руках у некоторых были плакатики: «Счастливого пути!», «Мир!», «Спасибо!»
Народ, душу которого долго пытались заморозить «холодной войной», ждал, что дело, начатое в эти дни, будет
Люди отдавали себе отчет в том, что опубликованное главами правительств двух держав Совместное коммюнике — это не только не конец их диалога и даже не начало конца, а лишь конец начала. И они горячо желали, чтобы обсуждение вопросов, о которых шла речь в Кэмп-Дэвиде, было возобновлено возможно скорее «на вершине горы», как здесь торжественно и уважительно называют предстоящую встречу глав великих держав. А пока что люди тепло провожали Н. С. Хрущева и от души желали ему счастливого пути.
Никита Сергеевич прибыл на аэродром в 21 час 17 минут по местному времени. Его ждал здесь вице-президент США Р. Никсон. Над аэродромом вновь реяли государственные флаги Советского Союза и Соединенных Штатов. На площадке, где должна была происходить прощальная церемония, выстроились подразделения морской пехоты, армии, флота и авиации Соединенных Штатов. Стояли знаменосцы с флагами всех пятидесяти штатов страны. Вместе с Р. Никсоном для участия в проводах прибыли государственный секретарь К. Гертер, специальный представитель Президента Г. Лодж, председатель объединенной группы начальников штабов генерал Н. Туайнинг, посол Соединенных Штатов в Москве Л. Томпсон и другие. Здесь же посол Советского Союза в Вашингтоне М. Меньшиков, сотрудники советского посольства.
Р. Никсон приглашает Н. С. Хрущева к трибуне. Звучат отрывистые слова военных команд. Солдаты, матросы, летчики, выстроенные на площадке, берут на караул. Торжественно звучат государственные гимны Союза Советских Социалистических Республик и Соединенных Штатов Америки. Гулко раздается пушечный выстрел. За ним второй, третий… Это традиционный артиллерийский салют.
Н. С. Хрущев стоит на трибуне, обнажив голову. О том, что он чувствовал в эти минуты, Никита Сергеевич хорошо рассказал по возвращении на Родину, выступая 6 октября на митинге трудящихся Владивостока.
— Вы говорили здесь приятные слова об успехах нашей поездки в Америку, и я вам благодарен за такую высокую оценку, — заявил он, отвечая на выступления жителей Владивостока. — Вы говорили, что во время поездки в США я защищал там честь советского народа, нашего социалистического государства. Защищать честь такого великого народа, такой могучей страны не так трудно, потому что всегда чувствуешь единодушную поддержку народа, его большое доверие, и эта поддержка и доверие народов великой Советской Отчизны удесятеряют силы.
Успехи нашей страны — это успехи нашей ленинской партии, это успехи всего советского народа. Это вы, советские люди, своими руками, своим трудом, своим талантом создаете все материальные и духовные богатства, показываете, на что способен наш народ, на что способен социалистический строй. Именно потому, что наша страна стала могущественной державой, с ней считаются, ей салютуют.
И далее Никита Сергеевич сказал волнующие слова:
— Скажу вам о своих переживаниях. Когда я стоял на аэродроме под Вашингтоном, прощаясь с Америкой, перед самым отлетом в честь нашей Родины, как и при встрече, был дан салют наций. Мне было очень приятно слушать гимн нашей Родины и двадцать один залп из орудий. После первого залпа я подумал: — Это Карлу Марксу!