Лифт в преисподнюю
Шрифт:
— За убийство отца. Я говорю о родном отце.
— Я? Что за чушь! Кто его убил? За что?
— Вот что, парень, перезвони мне из телефона-автомата. Боюсь, что ты на прослушке. О твоем исчезновении с базы я ментам ничего не сказал. Одним словом, перезвони. Надо встретиться.
Андрей бросил трубку, взял ключи от машины и ничего не объяснив жене, пулей вылетел из дома. Он, конечно, не мог не заметить, что его «мерседес» выглядит, как новенький, только что из автосалона, но не придал этому значения. В помутневшем мозгу был настоящий винегрет, и парень вряд ли мог осмыслить происходящее. Его обуял страх.
Позвонив
Андрей сел в машину и помчался по указанному адресу.
Ника оставалась дома, она выжидала время. Достав из рюкзака грязные кроссовки, поставила их в прихожей. Андрей их не брал с собой. Когда время подошло, девушка сняла трубку и позвонила Трифонову.
— Александр Иваныч, это Ника. Андрей объявился. Взял ключи от машины и куда-то уехал. Он очень возбужден и кому-то звонил, но я не поняла кому. Он назначил мужчине встречу. Где, не знаю. Сказал, что перезвонит ему из автомата. Больше я ничего не знаю.
— Он приехал в кроссовках?
— Да. Переоделся в ботинки и ушел. Вещей с ним никаких не было. — Ника положила трубку.
Минут через двадцать в кабинете Трифонова раздался новый звонок. На этот раз его беспокоил Олег Злачников.
— Александр Иваныч, с трудом до вас дозвонился. Я еду в сторону Осельков. Мне звонил Андрей, и я ему рассказал о том, что меня допрашивали, и порекомендовал приехать к вам для выяснения обстоятельств. Но он настоял на предварительной встрече в какой-то артели или автосервисе, толком я не понял. Минут через десять буду там.
— Осторожней, парень. Постарайся его задержать. Я пошлю туда опергруппу, — пообещал Трифонов.
— Постараюсь. Но он очень взвинчен и зол. Таким его я не помню. Ну все, вот и поворот. — Олег отключил телефон.
Первым приехал Андрей. Ни души. Пустые сараи, грязь, разбросанные по углам стальные болванки отбракованных деталей. Через несколько минут появился Олег, но остался стоять в дверях, в цех не зашел. Андрей бросился к нему, но Олег отодвинулся в сторону, за ним был какой-то парень. Тяжелый удар в челюсть сбил Андрея с ног, и он потерял сознание.
— Что дальше? — спросил Олег, глядя на Юру и стоящего рядом Тупого с пистолетом в руке. — Андрюшкин пистолет. Хотите имитировать самоубийство? Не убедительно. Давайте побыстрее, менты сюда уже едут. — Олег направился к своей машине.
Его окликнул Юра. Олег обернулся. Ствол пистолета смотрел ему прямо в лоб.
— Ты прав, парень. Самоубийство не убедительно, — тихо произнес Юра, а Тупой произвел выстрел и, как всегда, точно поразил цель.
Дальше все просто: на рукоятке оставили отпечатки пальцев Андрея, оружие бросили ему в бардачок и лесом ушли к железной дороге.
Тупой и не подозревал, что они будут проходить мимо вырытой могилы, где в кустах была припасена лопата. Он сам пришел к своей могиле, в ней и остался. На станции Юра появился один.
Когда Андрей очнулся, и красные круги в глазах исчезли, он с трудом встал на ноги. Выйдя из цеха во двор, увидел труп Олега. Во лбу зияла черная дыра, а испуганный, помутневший взгляд таращился в небо. Андрей уже не думал. Он подчинялся только инстинктам. Бросившись к машине, запрыгнул на сиденье и дал газу. В сотне метров до выезда на шоссе дорогу перегородили патрули. Парня бесцеремонно выкинули из машины, бросили в грязь и, заломив ему руки за спину, надели наручники.
Чей-то голос сказал:
— Ствол в бардачке. Порохом за версту несет.
— Попался, гнида! — послышался голос за спиной.
В глазах Андрея вновь поплыли красные круги голова закружилась, он снова потерял сознание.
Предварительный допрос Андрея Курносова ничего не дал. Парень все отрицал и не мог толком ответить ни на один вопрос. У Трифонова возникли подо зрения, что сын Чарова находится под воздействием наркотического вещества. Он вызвал медэксперта Купченко, который подтвердил подозрение следователя. Полноценного допроса по горячим следам не получилось. Задержанного отправили в тюремный изолятор.
К вечеру криминалисты из технического отдела положили на стол Трифонова акт, где подтверждалось следующее: малокалиберный пистолет, найденный в «мерседесе», был зарегистрирован на имя Андрея Курносова. Он вручен ему стрелковым клубом за победу в чемпионате Северо-западного округа России два года назад. На пистолете зафиксированы отпечатки пальцев задержанного. Пуля, извлеченная из трупа Олега Злачникова, соответствует оружию, а осмотр ствола доказывает, что последний выстрел произведен из данного оружия в то же время, когда наступила смерть Злачникова. Все факты в совокупности указывали на непосредственное участие Андрея Курно-сова в убийстве.
Справка с телефонной станции добавила масла в огонь. С домашнего телефона Курносова был произведен звонок на мобильный телефон Злачникова. Определитель на сотовом телефоне убитого подтвердил это. Грунт на кроссовках Курносова соответствовал тому, что был на дачном участке, значит он был на даче.
Домой Трифонов уходил в полной растерянности. Он запутался. Такого с ним еще не случалось. Версия с причастностью сына к убийству отца для него была самой несостоятельной. Он был убежден, что убийство спланировано и выполнено очень виртуозно и разрабатывалось не убийцей-одиночкой, а командой, руководимой неординарной личностью с огромным опытом, знанием приемов, правоохранительных органов во время ведения следствия. Не удивительно, что с таким багажом преступление было выполнено безукоризненно. Но ради чего надо было городить весь сыр-бор, на этот вопрос у Трифонова не было ответа. Смешно считать, что двадцатичетырехлетнему мальчишке, имеющему пристрастие к наркотикам, такое дело по плечу. Мозгов не хватит, не говоря уже об опыте.
На следующий день Трифонов не поехал в контору. Он навестил одного опытного режиссера и продюсера, с которым ему уже однажды приходилось встречаться, работая над делом банкира Ветрова. Трифонов понимал, что у него «замылился глаз», и он не чувствует ситуацию данным образом. Вот почему ему показалось интересным мнение творческого человека, далекого от рутинной бумажной работы и вечных поисков ответов на плохо сформулированные вопросы.
Пришлось ждать в приемной около двух часов, пока шло производственное совещание. Потом руководитель очередного крупного кинопроекта принял полковника из прокуратуры.