Лихо ветреное
Шрифт:
— Ему все равно! Ну и народ, никакой культуры, честное пионерское… А, петрушечки принес, это хорошо… Вот отсюда и гастриты всякие, что всем все равно! Может, ты еще и гамбургеры ешь? Какая жуткая необразованность… Укроп — это тоже хорошо. И томатный сок, это особенно хорошо, это я люблю, за это отдельное спасибо… Масло, ага, правильно, а то я утром забыл…
Он, наверное, уже давно накрыл стол — тарелки-вилки-ножи-стаканы расположились как-то особенно правильно, почти торжественно, и куски хлеба в плетеной корзиночке — веером, и льняная салфеточка возле каждого прибора — конвертиком, и казан на плите блестит, как свежекупленный. И кто сказал, что Макаров неряха?
— А? —
Павел сидел, как в гостях, смотрел, как Макаров суетится вокруг него, как вокруг дорогого гостя, и ему было хорошо. Все-таки он очень устал за неделю, пытаясь окоротить макаровский неожиданный загул, выволакивая этого паразита из всяких кабаков, привозя домой и на плече втаскивая на третий этаж, засовывая под душ, укладывая спать, утром выслушивая стенания и клятвы «Больше ни в жисть, честное пионерское», а после работы встречая его уже тепленьким… А Макаров, оказывается, вовсе и не алкаш. Камень с души. Если, конечно, этот паразит не врет. Ну, посмотрим…
— Володь, а чего бы тебе не жениться? — спросил Павел, уминая вторую тарелку необыкновенно вкусного плова. — Готовить умеешь. Вон, оказывается, и порядок наводить умеешь. Работать умеешь. Зарабатывать умеешь. Да еще и не алкаш. Ведь осчастливил бы кого-нибудь на всю оставшуюся жизнь.
— Ага, на всю оставшуюся… — Макаров саркастически хрюкнул. — Готовить умею! На кой им это? У них нынче диеты. А что зарабатывать — так это даже опасно. Вон, бывшая моя… Схавала все, что я в первый год успел заработать — и прощай, дорогой, наша встреча ошибкой была. Я ведь и эту хату, и машину эту дурацкую, и дачу, и матери квартиру… ну, в общем, все назло Элке покупал. Уже после развода. Чтоб, значит, локти кусала, что поспешила. Чтоб сравнивала, сколько она хапнула, а сколько я после заработал… А вообще-то хорошо, что поспешила. Сейчас-то она меня на мно-о-ого больше ошкерила бы. Осчастливилась бы на всю оставшуюся. Да что я тебе говорю, как будто ты сам не проходил…
Макаров осекся на полуслове, уставился на Павла виновато и испуганно, и Павел успокаивающе помахал рукой: все в порядке, уже не болит. Хотя, конечно, еще болело. Вернее, зудело, как зудит вроде бы уже зажившая, но еще не забытая рана. Большая, ветвистая, рваная рана, от которой получается большой, ветвистый, грубый шрам — такой, как у греческого Федора.
— Володь, а кто такой Федор Крайнов, ты знаешь? Спортивный клуб у вас тут есть, «Федор». Знаешь?
— Ну, еще бы! — Макаров, кажется, обрадовался перемене темы и оживился. — Это Серого клуб. Я ж тебе вчера рассказывал вроде? Или нет, я тебе о другом клубе рассказывал… о школе то есть. У Серого их три, клубов этих. Или школ? В общем, спортивных каких-то. Очень хорошие. Тренеры классные. Да я тебе вчера… Нет? Он всех своих к себе забрал, почти всю команду…
— Ну, а Федор Крайнов тут при чем? — перебил Павел нетерпеливо. — Там во все окно портрет этого Федора, со штангой. Кто это?
— А-а, наш Федор! — Макаров еще больше оживился, засиял, заблестел глазами, гордо приосанился. — Так это в честь его клуб, да… Он наш герой. Нет, серьезно, без дураков. Тут у нас несколько лет назад ураган был — прямо тайфун! Да ты знаешь, он и у вас был, и у всех был, несколько областей накрыло. Где — провода посрывало, где — деревья поломало, где — дома порушило… А у нас — сразу все. Да еще ливень! Главное — всего три минуты, а такого понаделалось — жуть. Жертвы были. Ты себе не представляешь… А, нет, представляешь, ты ж тогда тоже разгребал, да? А Федор тогда детей спас. Их в машине завалило,
— Погоди, — удивился Павел. — Ураган этот лет пять назад был! Федор и сейчас пацан, а тогда ему сколько было?
— Во! — Макаров сделал значительное лицо и поднял палец. — В этом-то все и дело! Ему тогда лет пятнадцать было, что ли… Юношеская сборная России по боксу, первая золотая медаль. Ему такое будущее пророчили, что ты… Заграницы какие-то сразу набежали, деньги обещали страшные, то, се… А тут вон чего… Говорили, вряд ли на ноги встанет. А он и встал, и спортом опять каким-то занялся. Только, кажется, не боксом, для бокса он уже не годится, с такими-то травмами, да и время упущено. Не, что клуб этот его именем назвали, — это правильно, тут никакой натяжки.
— А Зоя ему кто? — помолчав, спросил Павел.
— Какая Зоя? — удивился Макаров.
— «Какая Зоя»! — передразнил Павел сердито. — Ты что, вообще ничего не помнишь? Вчерашняя Зоя, из «Фортуны». Сам же вчера руки протягивал: «рыба моя золотая, рыба моя золотая»…
Макаров напряженно поразмышлял, тараща глаза и шевеля губами, потом сказал неуверенно:
— Правда, что ли, протягивал? Во дела… Вроде бы и не пьяный был… Она рассердилась, ты не заметил?
— Не рассердилась, — буркнул Павел. — Ты не дотянулся… Ну так кто Зоя Федору?
— Не дотянулся — это хорошо! — Макаров заметно обрадовался. — Не хватало еще с Серым отношения выяснять… Откуда я знаю, кто она Федору? Я не знаю. При чем тут Федор?
Нет, все-таки странные люди бывают. Про Серого знают, а что Федор — «наш Федор», герой, в газетах писали и все такое — с ней в одной квартире живет, — этого они не знают.
— Знаешь, Володь, я думаю, что это Серый тут ни при чем, — решительно сказал Павел. — У Серого другая есть. Маленькая такая, черненькая. По-моему, вертит этим вашим крутым Серым как хочет.
— Ну да… — Макаров продолжал удивляться. — А ты откуда знаешь? Жена у него есть, маленькая, черненькая. Вертит, ну да… Когда я им загородный дом рисовал, она из меня всю печенку вынула: вот это хочу, и вот это хочу… Но заплатили, правда, хорошо. Его уже строят, так-то. Я специально ездил смотреть — хороший получается, правильно строят… Тамара сама там и командует, почище прораба всякого. Хватка у бабы, я тебе скажу, — сам Серый отдыхает.
— Ну а Зоя тогда при чем?
— Отстань от меня! — рассердился Макаров. — При чем! Вчера родился, да? Все знают, что при чем…
— А Тамара эта знает?
— А я откуда знаю, знает она или не знает? Не знает, наверное… А то бы сожрала — или его, или ее. Или обоих… — Макаров вдруг замолчал, подозрительно уставился на Павла и зловеще спросил: — А кафель ты купил? Нет?! А где тебя сегодня полдня носило? Ты что, опять Зою выслеживал? Паш! Я ж тебя вчера предупреждал! Я ж тебе русским языком объяснял! Тебе неприятностей мало, да? От одной беды только-только отделался — так нет, опять ему неймется! Паш, я серьезно говорю: там очень опасно. Очень. И никакая спецподготовка твоя не поможет. Сгоришь в собственной машине вместе со своей спецподготовкой, честное пионерское… Ага. Или еще что-нибудь такое. Серый…